Казот, Жак

Жак Казот

Жак Казот (фр. Jacques Cazotte; 17 октября 1719, Дижон — 25 сентября 1792, Париж) — французский писатель, генеральный комиссар морского флота (1760), член Академии наук и изящной словесности Дижона (1763), мэр Пьерри (1790), владелец замка Шато-де-ла-Маркеттери с 1760 по 1789 год.

Биография

Жак Казот родился в Дижоне 7 октября 1719 г. в семье землевладельцев и торговцев вином Бернара Казотта (Bernard Cazotte), нотариуса в Дижоне и Мари Топен (Marie Taupin). 8 октября 1719 г. он был крещен в церкви Сент-Этьен (l'église Saint-Étienne). Казот учился в Дижонском иезуитском коллеже вместе с Жан-Франсуа Рамо — племянником известного композитора и будупщм героем знаменитого диалога Д. Дидро, и оставался все жизнь католиком. Во время учеьы он выучил английский, испанский и итальянский языки. После окончания колледжа Казот изучал юриспруденцию, а затем, при содействии одного из своих наставников старшего викария Шалонского епископа господина де Шуазеля, он переехал в Париж в 1740 году, где начинает работать вначале в должности помощника прокурора, а затем войдя, по совету своего покровителя Ж.-Ф. Морена, в администрацию Морского министерства. В 1743 году он получает диплом рядового писаря министерства, в обязанности которого входит наблюдение за оснащением, постройкой и ремонтом кораблей. Служба Казота протекает в нескольких морских портах Франции — Гавре, Бресте, Рошфоре. Параллельно он посещает литературные салоны, отдает дань увлечению сочинительством. В салоне его земляка Рокура собирались литераторы и художники, и Казот приобрел известность, прочитав там некоторые из своих басен и песен.

В 1741 Казот опубликовал несколько сказок собственного сочинения («Кошачья лапа») (La patte du Chat) и в 1742 некоторое количество фантастических «восточных» рассказов, таких как «Тысяча и одна глупость» (Les Mille et une fadaises), под вдохновением от французского перевода «Тысячи и одной ночи» (Галланд, 1704) (на французском «Les Mille et une nuits»). В 1747 году его назначают главным писцом Морского министерства, а через два года направляют на Мартинику в качестве инспектора Иль-Су-ле-Ван (Подветренных островов, входящие в состав Малых Антильских островов), где он проработал в общей сложности двенадцать лет. Ж. Казот отлично справляется со своими служебными обязанностями и в 1750 году получает звание комиссара.

Вернувшись в Париж, он стал чаще появляться среди художников и литераторов, издавал баллады и увлекался музыкальной критикой, написав ряд писем о музыке, большинство из которых являются ответами на письмо Жан-Жака Руссо об Опере (Observation sur la lettre de Jean Jacques Rousseau, 1753). Затем его снова послали на Мартинику, где он оставался на своем посту с 1754 по 1759 гг. На Мартинике Жак Казот знакомится с креолкой Элизабет Руаньян, дочерью главного судьи Мартиники, и женится на ней в 1759 году. От этого брака у него рождаются двое детей.

Сразу после брака он принимает решение уйти в отставку. Одной из причин этого стало его слабое здоровье. Еще в начале 1750-х годов он стал болеть, постепенно терял зрение и брал в 1752 году полугодовой отпуск для лечения в Париже, поскольку на Мартинике не было медиков нужной квалификации. Вскоре Ж. Казота отпускают со службы, присвоив звание генерального комиссара флота. Супруги продают свое имущество на острове ив 1761 году переселяются во Францию в надежде получить здесь деньги по векселю, выданному Ж. Казоту главой иезуитской миссии на Мартинике отцом Лавалетом. Однако торговая компания иезуитов отказьшается от выплаты. Хотя Ж. Казот в конце концов выигрывает судебный процесс, ему удается отсудить лишь часть требуемой суммы и, кроме того, он получает отказ от Министерства морского флота в назначении пенсии.

Благосостояние Казота улучшилось, когда он получил по наследству имущество своего брата. Благодаря этому, у него появился достаточный доход, чтобы полностью посвятить себя литературному творчеству. Казот ушел со службы, продал свое имущество на Мартинике, и со своей семьей в 1751 году обосновался в деревне Пьерри на востоке Франции неподалеку от Эперне, в Шампань и стал успешным виноторговцем. В 1790 году он почти единогласно был выбран мэром Пьерри.

Находясь в Пьерри, Казот написал большую поэму в 12 песнях в прозе, смешанной со стихами, под названием «Оливье» (Ollivier, 2 vols., 1763), а после другой романс – «Импровизированный лорд» (Le Lord Impromptu, 1771), и ставшее самым известным из его произведений – «Влюбленный дьявол» (Le Diable amoureux, 1772). Затем последовали другие рассказы Казота. Среди них стоит отметить серию «восточных» рассказов, под названием «Продолжение 1001 ночи» (Continuation des Mille et une nuits, 1788). Казот, будучи монархистом, был противником французской революции с самого её начала, считая её порождением Сатаны.

После 10 августа 1792 года, когда был захвачен королевский дворец и в руки революционных властей попала его «Мистическая корреспонденция», в которой он обсуждал возможный побег короля, Казот был арестован (18 августа), 25-го — вместе со своей дочерью, служившей его секретарем, препровожден в Париж и 29 августа предстал перед трибуналом. Второго сентября в аббатстве Сен-Жермен-де Пре, где проходил суд, началась кровавая резня, во время которой дочь Ж. Казота Элизабет смогла спасти отца от расправы и тот был освобожден. Однако уже 24 сентября писатель был вновь арестован, судим по обвинению в предательстве и на следующий день, 25 сентября 1792 года, казнен на эшафоте, по преданию, произнеся перед казнью слова: «Я умираю, как жил, верный Богу и своему королю».

Духовные искания

Как «Влюбленный дьявол», так и духовные интересы его автора относились к эзотерическому течению, которое называется иллюминизм (Illuminism). Еще в 1740-е годы Жак Казот интересовался оккультизмом, посещая салон маркизы д'Юрфе (1705 — 1775), известной в Париже любительницы магических ритуалов, каббалы и алхимии. Сюжет «Влюбленного дьявола» повествует о молодом человеке, Альваре, которой научился вызывать духов, и однажды ночью ему удалось вызвать дьявола. Дьявол появляется сначала в образе безобразной головы верблюда, затем в образе спаниеля, и в конце концов, в образе юного пажа, оказавшегося весьма привлекательной девушкой — Бьондеттой, в которую Альвар вскоре влюбляется. Подобно Мефистофелю из «Фауста», она предлагает Альвару обрести способность управлять «человечеством, всеми элементами и всей природой». Она говорит, что может это сделать благодаря «Высшей науке», которой клянется его научить. Однако Альвар боится принять помощь Бьондетты, подозревая её в связях с нечистой силой. В итоге, Альвар так и не обретает обещанных способностей. Вместо учебы он заявляет, что хочет жениться на Бьондетте и служить ей. Однако она внезапно заявляет, что её настоящее имя Вельзевул и покидает его навсегда. Этот роман знаменует собой развитие фантастической литературы и может считаться источником вдохновения для многих поэтов. Действительно, его влияние оказалось масштабным и долгоиграющим, начиная от Э.Т.А. Гофмана, Жерара де Нерваля и Шарля Бодлера, и продолжаясь у Гийома Аполлинера. Рассказ о призыве и физическом присутствии демонического, но очаровательного духа, привлек внимание многих читателей того времени – не только людей с хорошим литературным вкусом, но также и просвещенных, интересующихся «теургией» в ее связи с теософскими представлениями.

В длинном письме, датированным 6 февраля 1790 года, обращаясь к неизвестному корреспонденту, Казот объясняет, что написал «Влюбленного дьявола», находясь в шутливом настроении, вдохновленный рассказами, которые он слышал от масонов, увлекающихся оккультными науками. Однако, после публикации к нему стали приходить различные серьезные «искатели» тайн оккультизма, которые просили его совета, потому что считали, что он знает больше, чем они. Одну из таких историй излагает Жерар де Нерваль в своей книге «Иллюминаты» (Les Illuminés), изданной в 1852 году. По словам Нерваля, вскоре после публикации «Влюбленного дьявола» к Казоту явился таинственный незнакомец. Он заявил, что из этого романа Казота очевидно, что по внушению свыше, либо по чистой случайности он проник в тайны, доступные лишь посвященным первой степени, и заявил о своей готовности посвятить Казота посвятив в тайны того мира, в которые он проник благодаря своей интуиции.

Разговор их затянулся надолго. Биографы расходятся в подробностях, но все они единодушно констатируют внезапный переворот, что произошел с тех пор в убеждениях Казота, невольно ставшего адептом этого загадочного учения. Он даже не подозревал о том, что представители его все еще существуют. Писатель признал, что выказал в своем «Влюбленном дьяволе» непростительную строгость к каббалистам, о коих имел весьма смутное представление, и что их обряды, вероятно, не были такими уж пагубными, как он их там изобразил. Он даже покаялся в том, что слегка оклеветал невинных духов, населяющих и оживляющих срединные области воздуха, приписав им сомнительную сущность духа женского пола, отзывающегося на имя Вельзевул. <...> Писатель стремился загладить указанную ему оплошность тем старательнее, что в ту пору было весьма опасно навлечь на себя ненависть иллюминатов — многочисленных, могущественных и разделенных на великое множество сект, обществ и масонских лож, сообщавшихся меж собою по всему королевству. Казоту, обвиненному в раскрытии перед профанами тайны инициации, угрожала та же судьба, что аббату Виллару, который в «Графе де Габалисе» позволил себе потешить любопытных читателей, изложив им в полушутливой форме все догматы розенкрейцеров о мире духов. В один прекрасный день аббата нашли убитым на Лионской дороге; виновными в этом загадочном злодеянии оставалось считать разве что сильфов или гномов. Впрочем, Казот не особенно противился советам явившегося к нему посвященного еще и потому, что по складу ума был весьма привержен подобным идеям. Путаница в мыслях — результат беспорядочного чтения — утомляла его самого; хотелось прилепиться к какой-нибудь стройной системе убеждений. Одна из таких систем — учение мартинистов, в общество которых он и вступил[1].

Некоторые из этих приверженцев оккультизма предложили ему почитать «О заблуждениях и истине» Луи Клода де Сен-Мартена (1775) (Des Erreurs et de la Vérité). Вскоре после этого, в 1777 или 1778 году он согласился пройти посвящение в Орден Избранных Коэнов, основанный теософом и теургом Мартинесом де Паскуалли. Письмо продолжается рассказом о том, как он наконец-то освободился от иллюзий насчет мартинистов и присоединился к маркизу де ла Круа в борьбе против них и последователей Калиостро. В этом же письме он называет Эммануила Сведенборга «самым экстравагантным из всех провидцев». Some of these devotees of the occult suggested that he read Des Erreurs et de la Vérité (1775) by Louis-Claude de Saint-Martin. Shortly thereafter, in 1777 or 1778, he agreed to be initiated into the Order of the Elus Coëns founded by the theosopher and theurgist Martines de Pasqually. The letter continues by relating how he eventually became disillusioned with the Martinists, and joined the Marquise de La Croix in a crusade against them and the disciples of Cagliostro. In the same letter he calls Swedenborg ‘the most extravagant of all visionaries’.

С помощью двух его писем, хорошо задокументирован тот факт, что Казот действительно принадлежал к теургическому и маргинальному масонскому (fringemasonic) ордену Мартинеса де Паскуалли. К тому же, в автобиографии Сен-Мартена «Мой портрет» утверждается то, что он знал Казота лично и приводятся детали посвящения Казота Избранным Коэном Дюруа д'Отривом (Duroy d’Hauterive). И наконец, в двух документах с именами членов ордена также упоминается Казот. Он скорее всего был Избранным Коэном примерно до 1781 года. Очевидно Казот ь видел в мартинисгском учении прежде всего способ духовного самосовершенствования, а не рекомендадии по практике оккультизма. Не случайно во «Влюбленном дьяволе» он обращал внимание на опасность занятий магией, а в новелле «Рашель, или Прекрасная еврейка» («Rachel ou la belle juive»; 1778) прямо критиковал магические ритуалы. По мнению Сен-Мартена, ценившего Ж. Казота как «самую главную фигуру в легкой литературе», писатель был весьма поверхностно знаком с учением мартинистов, оставался слишком верен Католической Церкви и слишком погружен в общественную жизнь[2]. Время, когда Ж. Казот входил в сообщество мартинистов, определяется весьма приблизительно. Ученые опираются на свидетельство самого писателя в одном из писем о трех годах его членства, где, однако, не указывается, какие именно три года были периодом пребьшания Ж. Казота в названном сообществе. Его решение о выходе из Ордена может объясняться несколькими взаимосвязанными причинами. Казот мог считать, что учение Паскуалли слишком сильно отличается от догм его строгой католической веры. Он мог быть разочарован в своей способности вызывать ангелов. Или же, он мог подозревать, что масонство не лояльно монархии. Эту политическую позицию он разделял со своим сыном, просветителем Сцеволем (Illuminist Scévole). Интересный факт, что последний сообщил в письме Казоту, датированным 15 июля 1792 года, – как раз в день после революционного Праздника Федерации на Марсовом поле, – то, что днем ранее он совершил определенные магические операции «с целью взять [Марсовое поле] под защиту Господа». It is well documented, by two of his letters, that Cazotte did in fact belong to Pasqually’s fringemasonic and theurgic Order. Additionally, Saint-Martin’s autobiography, Mon portrait, attests to him having known Cazotte personally, and gives details of Cazotte’s initiation by the Elect Coën Duroy d’Hauterive. Finally, two documents listing the names of members of the Order also mention Cazotte. He seems to have been an Elect Coën until 1781 or so. Several possibly interconnected reasons may account for his decision to tender his resignation. He may have deemed Pasqually’s teachings too great a departure from the tenets of his strict Catholic creed. He may have been disappointed with his own inability to conjure up angels. Or, again, he may have considered that Freemasonry in general held certain political dangers, especially for the monarchy – a political stance he shared with his son, the Illuminist Scévole. Interestingly enough, the latter wrote in a letter to Cazotte, dated 15th July 1792 – the very day after the Revolution’s Fête de la Fédération had taken place on the Champ de Mars – that a day earlier he had performed certain magical operations ‘designed to put [the Champ de Mars] under the protection of the Lord’.

«Пророчество» Казота

В неизданном до этого тексте, который увидел свет в 1806, написанном литературным критиком Ж.Ф. Лагарпом, приводятся подробности истории, которая получила известность вскоре после Революции. Действие будто бы происходило в Париже в начале 1788 на банкете в доме у безымянного члена Французской академии. На вечера присутствовали несколько известных лиц, среди которых, помимо Лагарпа и Казота, были Николя-Себастьен Шамфор, Антуан-Николя Кондорсе, Жан-Сильвен Байи и герцогиня де Грамон. Большинство из них делились своими восторженными мечтами о грядущй революции, надеясь, что предрассудки и фанатизм сменит просвещенная философия. Казот принял участие в их разговоре и, обратившись к гостям, в деталях предсказал грядущую смерть каждого из них (от казни или суицида), которая последует во время революции. Впоследствии, во время царства террора каждый из участников разговора умер именно так, как предсказал Казот. За последние 200 лет этот текст был воспроизведен в различных формах и прокомментирован множество раз. Уже через два года после его публикации, Иоганн Генрих Юнг-Штиллинг перевел его на немецкий в своей знаменитой «Теории науки о духах» (1808) (Theorie der Geister-Kunde). В подробных комментариях, которые сопровождали его перевод, Юнг-Штиллинг заявил, что знаком с людьми, которые могли подтвердить правдивость истории Лагарпа, и выссказал мнение, что пророчества Казота были вызваны его общением с духами. «Было ли когда-нибудь», – писал Юнг-Штиллинг, – со времен апостолов какое-либо доказательство более значимое и более важное, свидетельствующее о существовании мира духов и его воздействии на видимый мир?» Сэр Эдвард Бульвер-Литтон внес свой вклад в популярность пророчества, упомянув его в «Занони» (1842), одним из самых знаменитых эзотерических романов XIX века. Его герой, Занони, якобы присутствует на этом вечере и побуждает Казота высказать свое пророчество. Современные исследователи, достаточно тщательно изучив об- стоятельства появления этого «пророчества», сошлись на том, что никакого «пророческого ужина» у Ж. Казота не было, а если он и высказьшал опасения за судьбу монарха, аристократов и т.п., то эти опасения были самыми общими — как в смысле их абстрактности, так и в смысле совпадения со многими высказьшаемыми другими современниками писателя тревогами по поводу развития событий во Франции в предреволюционные годы.

Казот является одним из геров книги Жерара де Нервала «Иллюминаты», наряду с Калиостро, Ретифом де ла Бретонн, Квинтом Авклером (Quintus Aucler) и другими. Нервал представил слегка романтизированную биографию Казота, и весьма хвалебно отозвался о его литературном творчестве. Нерваль подробно рассказал о эзотерических кругах, к которым какое-то время принадлежал Казот, о «Влюбленном дьяволе» и, о пророчестве, которое передал Лагарп. Пророчество Казота также упоминает Элифас Леви в своей книге «История магии», что способствовало репутации Казота как не только поэта и романиста, но также и как человека, наделенного мистическими способностями.

Библиография

• J.F. La Harpe, “Prédictions de Cazotte”, in: La Harpe, Oeuvres choisies et posthumes, Paris: Migneret, 1806 (Ж.Ф. Лагарп «Предсказания Казота»)
• J.F. La Harpe Correspondance de Jacques Cazotte (Georges Décote, ed.), Paris: Klincksieck, 1982. ( Ж.Ф. Лагарп «Письма Казота»)
• Georges Décote, “Note sur l’initiation de Jacques Cazotte”, Dix-huitième siècle (1972), 229-236 (Жорж Декот «Заметки о инициации Жака Казота»)

Примечания

1. Жерар де Нерваль. Мистические фрагменты. СПб. Издательство Ивана Лимбаха. 2001. С. 239-241.

2. Georges Décote, “Note sur l’initiation de Jacques Cazotte”, Dix-huitième siècle (1972).