Оккультизм

Оккультизм (от лат. occultus «тайный, скрытый, тайный») — хотя различные термины и выражения, основанные на латинском «occultus» («скрытый, секретный», от occulere, «покрывать, скрывать, утаивать»), как правило, используются без разбора и часто путаются в просторечии, они являются отражением исторического развития, на различных этапах которого они относятся к разным вещам. Особенно важно проводить различие между оригинальным прилагательным “оккультный” и субстантивным “оккультизмом”, который впервые появился в 19 веке.

Оккультные качества

В контексте средневекового восприятия аристотелевской натурфилософии проводилось различие между явными, непосредственно наблюдаемыми качествами вещей (такими как цвета или вкусы) и их скрытыми («оккультными») качествами, которые не были непосредственно наблюдаемыми и не могли быть объяснены в терминах качеств четырех стихий. Важными примерами были сила магнетизма, влияние, исходящее от звезд, и целебные свойства растений, животных и минеральных веществ. Хотя их эффекты можно было наблюдать в природе и обнаружить экспериментальными средствами, скрытые качества не могли быть поняты или объяснены в соответствии с канонами логики и натурфилософии. По этой причине они не могли быть объектами научного знания, как это понималось с точки зрения средневековой схоластики; их деятельность могла быть известна косвенно, но не исследована непосредственно. В своих фармакологических трудах Гален (II век) писал, что многие вещества (медицинские препараты, яды, магические амулеты и т.д.) действуют благодаря "неописуемым свойствам", о которых нельзя дать систематического отчета и способ действия которых неизвестен. Средневековые мыслители, включая Фому Аквинского (“De occultis operibus naturae”, написанный между 1269-1272 годами), пришли к пониманию их в терминах учения Аристотеля о форме: оккультные качества или добродетели вещей основывались на их “специфической" или "субстанциальной форме”. Последнее было незаметно для органов чувств и не могло быть сведено к качествам элементов или их сочетанию.

В своих дискуссиях об оккультных качествах великие представители Ренессанса → неоплатонизм и герметизм оставались зависимыми от схоластических категорий. Таким образом, описывая, как определенные камни могут привлекать небесные влияния, Марсилио Фичино подчеркивает их “оккультные свойства”, которые "скрыты от наших чувств и, следовательно, лишь с трудом известны нашему разуму"; и он указывает, что "материальная сила требует много материи, если она хочет многого достичь; но формальная власть даже при минимуме материи приносит очень много пользы’ (De Vita III, гл. 12). Аналогично Корнелий Агриппа описывает оккультные добродетели как "продолжение вида и формы той или иной вещи" и указывает, что они обладают гораздо большей эффективностью, чем элементарные качества, именно потому, что у них "много формы и мало материи". Он объясняет, что они "называются оккультными свойствами, потому что их причины скрыты, так что человеческий интеллект никоим образом не может достичь и обнаружить их; поэтому философы достигли большей части из них долгим опытом, а не поиском разума’ (De occ. phil. I: 10). Новые философии, связанные с “научной революцией” 17-го века, часто изображались как отвергающие оккультные качества; однако более точно было бы сказать, что они приняли их реальность, но стремились объяснить их в механических терминах (Хатчисон 1982). В то время как схоластический подход подразумевал, что оккультные качества выходят за рамки науки, философы и ученые вслед за Декартом утверждали, что как оккультные, так и так называемые явные качества могут быть научно объяснены в терминах нечувствительного механизма. На самом деле, поскольку наши чувственные восприятия никогда не дают нам прямой картины реальности, все качества были “оккультными”; но это не означало, как для схоластов, что они были непознаваемы. Амбиции новой науки состояли именно в том, чтобы не ограничиваться областью того, что может быть воспринято органами чувств, а идти глубже и исследовать невидимую работу природы. В этом отношении существует преемственность между естественной магией философов эпохи Возрождения и новой наукой XVII века: хотя первая оставалась зависимой от схоластических категорий, в то время как вторая вышла за их пределы, обе отказались оставить оккультные качества в области непостижимых и иррациональных тайн и вместо этого подошли к ним как к области знания. реальность, которая могла бы быть тщательно изучена человеческим разумом и применена на практике.

Уничижительные высказывания, начиная с XVII века, об оккультных качествах как "этом плохо придуманном святилище невежества" или "этом дурманящем опиуме отрицательных качеств" (Уолтер Чарлтон) на самом деле были направлены не против реальности оккультных качеств как таковых, а против схоластов, которых обвиняли в использовании доктрины в качестве интеллектуального убежище, которое блокировало исследование вместо того, чтобы стимулировать его (Хатчисон 1982, 245). Однако в конце концов тонкости дебатов были забыты, и любая вера в оккультные качества стала восприниматься как несовместимая с наукой. Тем не менее, даже в Энциклопедии Дидро и д'Аламбера лемма “оккультизм” все еще тщательно различает “оккультные науки” и “оккультные качества”; в то время как первые просто отвергаются как тщеславные и суеверные, о последних мы читаем, что если древние философы понимали под оккультным качеством "причину, природа которой и манера поведения неизвестна, нужно признать, что их философия в некоторых отношениях более здравая, чем наша" (курсив в оригинале).

Оккультные силы

Но в то время как виды явлений, традиционно называемых оккультными качествами, все больше демистифицировались в той мере, в какой они могли быть ассимилированы в “нормальной науке”, их традиционное понимание как таинственных и, возможно, даже божественных сил также продолжало существовать. Начиная с 18 века, те, кто отвергал гегемонистские притязания идеологий Просвещения, все больше фокусировались на таких “оккультных силах” в своих попытках доказать ограниченность механицистского и материалистически-механицистского мировоззрения), все чаще утверждалось, что в конечном счете существует только одна такая сила, которая пронизывает мир подобно организму. пронизан невидимой жизненной силой. Основными кандидатами на эту оккультную силу с 18-го века являются “электричество” и “магнетизм” [→ животный магнетизм], и они обсуждались в терминах теоретических основ, непосредственно связанных с естественной магией Возрождения. Теории магнетизма и электричества (а также сами эти термины) были в значительной степени взаимозаменяемы – основатель животного магнетизма Франц Антон Месмер колебался, какой термин использовать для невидимой жидкости, постулируемой его теорией, – и имели свое ренессансное происхождение в работах Рудольфа Гоклениуса Младшего (1572-1621) и Афанасия Кирхера. (1602-1680). Гоклениус обсуждал магнетизм как проявление универсальных сил симпатии и антипатии; он писал, что естественная магия заключается в исследовании "этих непонятных свойств и сил, глубоко скрытых в величии природы", и представлял всю вселенную как живой организм. Кирхер в своем "Великом произведении об искусстве магнетики" (1643) связал магнетизм с присутствием самого Бога как "всепроникающей, сияющей силы, которая дает жизнь, формирует и поддерживает все". На таких основаниях полная “теология электричества” была позже разработана швабскими пиетистами, в частности Фридрихом Кристофом Этингером, Прокопом Дивишем (1696-1765) и Иоганном Людвигом Фрикером (1729-1766).

Теории в этом направлении были продолжены эзотерическими мыслителями на протяжении всего 19-го века и за его пределами и легко ассимилировали другие, но, по-видимому, родственные концепции, такие как “эфир” или “Од”-сила Карла фон Райхенбаха (1788-1869). Такие попытки синкретизировать различные теории об универсальной оккультной силе нашли свою кульминацию в силе “Фохат” Елены Блаватской, описанный в ее характерном стиле как "оккультная, электрическая, жизненная сила", "персонифицированная электрическая жизненная сила, трансцендентальное связующее единство всех космических энергий, как на невидимых, так и на проявленных планах", и "Солнечная энергия, электрический жизненный флюид". . . животная душа природы, так сказать, или – Электричество’ (Тайная доктрина I, 109-112). Первоначальная программа Теософского общества Блаватской упоминала в качестве своей четвертой цели "всячески противостоять материализму и теологическому догматизму, демонстрируя существование в природе неизвестных науке оккультных сил и присутствие психических и духовных сил в человеке"; позже эта цель была переформулирована как "Противостоять материализму и теологическому догматизму".

исследуйте необъяснимые законы природы и силы, скрытые в человеке’. “Психические и духовные силы в человеке” относились в первую очередь к чудесным человеческим способностям, демонстрируемым животным магнетизмом и его продолжениями, гипнозом, спиритизмом и психическими исследованиями, все из которых первоначально объяснялись со ссылкой на универсальную оккультную силу магнетизма или его многочисленных родственников (хотя в конечном итоге психологические объяснения имели тенденцию к взять верх). Основная идея заключалась и остается в том, что оккультные силы в человеке и природе не могут быть объяснены господствующей материалистической наукой и, следовательно, предоставляют эмпирическое доказательство того, что последняя должна быть заменена более всеобъемлющим мировоззрением или “оккультной философией”.

Оккультная философия

Понятие “оккультной философии”, в отличие от qualitas occulta, по-видимому, возникло в 1510 году с первым изданием "De occulta philosophia" Агриппы (за которым последовала публикация в 1531 году первой книги и полной версии в трех книгах в 1533 году). Из его письма посвященного Тритемию и его Ad lectorem ясно, что для Агриппы этот термин был синонимом “магии”: он назвал свою книгу “de occulta philosophia” просто потому, что надеялся, что это название будет менее оскорбительным. Но магия, по мнению Агриппы, олицетворяла возвышенную религиозную философию древних, теологию приска [→ Традиция], которая приобрела дурную славу и теперь нуждалась в восстановлении. Такая тесная связь между магией и теологией приска была вполне логичной: Зороастр считался не только главой древнеперсидских магов, но также считался автором халдейских оракулов и был упомянут Фичино как самый первый из древних мудрецов, даже раньше, чем Гермес Трисмегист. Следовательно, prisca theologia должна была быть эквивалентна prisca magia, примером которой является теургия халдейских оракулов; и даже более того, учитывая поклонение младенца Христа “волхвами”, как это встречается в Евангелии.

Охарактеризованный Виллем-Эрихом Пеккертом как “неоплатоническое кредо” (Pansophie, 114), “De occulta philosophia" Агриппы подробно обсуждает элементарный, небесный и интеллектуальный миры, через различные уровни которых человек может "подняться" к божественному, а также "притянуть” высшие силы. В этом контексте Агриппа обсуждает различные искусства и практики естественной магии, символики чисел, астрологии и (христианской) каббалы [→ еврейские влияния], последняя относится, например, к теориям о духах, ангелах и демонах, пророчествах и религиозной практике. Таким образом, термин “оккультная философия” обозначает совокупность “оккультных наук” (см. ниже), при условии, что они понимаются не только как практические дисциплины, но и как наука. Более того, в ответ на воспринимаемые неотъемлемые части всеобъемлющей религиозной философии и космологии на неоплатонических, герметических и каббалистических основаниях. Эта возвышенная философская космология, очевидно, понималась как в высшей степени совместимая с христианской верой. В более поздние периоды значение этого термина не изменилось фундаментально изменено: как приверженцы, так и критики использовали его для обозначения точки зрения, которая рассматривает “оккультные науки” не только как практические дисциплины, но и как неотъемлемые части всеобъемлющей религиозной философии. Начиная с эпохи Просвещения, в частности, любая подобная ссылка на “оккультную философию” имеет идеологическое значение: современные теософы и оккультисты используют ее для характеристики своего собственного мировоззрения в противовес материализму, позитивизму и догматическому христианству, тогда как для критиков это примерно синоним мировоззрения, основанного на донаучных и иррационалистических заблуждениях. и суеверия. Поскольку обе стороны в этом споре утверждают, что их собственная философия является “научной”, неудивительно, что, опять же, начиная с XVIII века, термин “оккультная наука” (в единственном числе) часто используется в том же смысле, что и “оккультная философия”. Такое употребление следует отличать от термина “оккультные науки” во множественном числе.

Оккультные науки

Понятие “оккультные науки”, по-видимому, возникло в XVI веке, примерно в то же время, что и понятие “оккультная философия” (Secret 1988, 7). Обычно выделяют три основные оккультные науки, т.е. астрологию, → алхимию и (естественную) магию; но список можно расширить, выделив, например, различные → гадательные искусства в отдельную категорию вместо того, чтобы относить их к магии. Хотя эти различные “науки” по-разному влияли друг на друга и существуют явные области совпадения (такие как, например астральная магия), у них разные истории, и не было ничего необычного в том, что практикующие одну оккультную науку отвергали другую как ложную. Поэтому идею “единства оккультных наук”, предложенную такими влиятельными учеными, как Кит Томас и Брайан Викерс, трудно поддерживать (Newman & Grafton 2001); скорее всего, она отражает неспособность провести различие между оккультными науками, с одной стороны, и синтезирующим проектом Возрождения оккультной философии. с другой стороны.

Тем не менее, легко понять, почему астрология, алхимия и природная магия были объединены под общим зонтиком. Каждый из них занимался систематическим исследованием природы и природных процессов в контексте теоретических основ, которые в значительной степени опирались на веру в оккультные качества, добродетели или силы; это сочетание делает термин “оккультные науки” подходящим. Но подобно тому, что произошло с понятием оккультной философии, и по почти тем же причинам, понятие “оккультные науки” стало идеологически заряженным со времен Просвещения; вслед за тем, что произошло с понятием “оккультных качеств” (см. выше), и в контексте, который настаивал на науке как на публичном и доказуемом, скорее квазиматериалистическом извращении, примером которого является, например, спиритуализм, доктрины Теософического общества и многих тайных обществ его времени. Такие различия, которые были приняты многими более поздними авторами (см., например, Серж Хютен, Люк Бенуа), очевидно, основаны на собственных традиционалистских убеждениях Генона [→ Традиция] и не могут быть приняты как научно обоснованные; но его замечание о том, что “оккультизм” в его понимании находится под глубоким влиянием материализма XIX-го века, является правильным и уместным, как будет видно.

Фактически, в современном научном употреблении термин "оккультизм" обычно используется для обозначения событий XIX-го века в рамках общей истории западного эзотеризма, а также их происхождения в течение 20-го века. В первом, чисто описательном смысле, оно используется для обозначения специфически французских течений вслед за Элифасом Леви, процветающих в “неомартинистском” контексте Папюса и связанных с ним проявлений эзотеризма конца света. Во втором, аналитическом и типологическом смысле, это можно рассматривать как относящееся не только к этим течениям как таковым, но и к типу эзотеризма, который они представляют, и который также характерен для большинства других эзотерических течений из ок. с середины XIX века и далее (например, спиритуализм, современная теософия или новые магические течения в линии Герметического ордена Золотой Зари, вплоть до таких недавних событий, как движение Нью Эйдж). С такой точки зрения оккультизм был определен как включающий "все попытки эзотериков примириться с разочарованным миром или, альтернативно, людей в целом понять смысл эзотеризма с точки зрения разочарованного мира" (Hanegraaff 1996/1998, 422). Оккультизм в этом смысле имеет своих пионеров в авторах 18-го века, таких как, в частности, Эмануэль Сведенборг и Франц Антон Месмер, и охватывает подавляющее большинство эзотерических течений, по крайней мере, с середины 19-го века.

Оккультизм

Наконец, следует упомянуть термин “оккультный”, используемый в качестве субстантивированного прилагательного. Бестселлер Колина Уилсона "Оккультизм" 1971 года, несомненно, оказал большое влияние на популярность этого термина, особенно среди социологов и журналистов. Это вполне можно рассматривать как превосходный пример того, как разнообразные течения и явления, которые, по-видимому, не подпадают под категории “наука” и “религия”, поэтому объединяются в то, что лучше всего описать как интеллектуальную корзину для мусора, наполненную остатками (Hanegraaff 2004): популярная категория “оккультизм”, кажется, содержит все, что имеет отношение к “харизме необъяснимого”, от веры в духов или фей до парапсихологических экспериментов, от похищений НЛО до восточного мистицизма, от легенды о вампирах, ченнелинг и так далее. В этом смысле “оккультизм” на самом деле может быть определен как "отвергнутое знание" (Webb 1974, 191). Понимаемый как таковой, он относится к области, которая включает в себя оккультизм, но гораздо шире, чем эта область в соответствии с любым из определений, обсуждавшихся ранее; и его не следует путать с западным эзотеризмом, как он понимается в современном академическом употреблении. чем тайное и таинственное знание, само понятие “наука” стало рассматриваться как несовместимое ex principio с чем-либо, называемым “оккультным”. В результате любое использование термина “оккультная наука (ы)” отныне подразумевало сознательную и намеренную полемику против мейнстрима или науки истеблишмента. Такая полемика типична для оккультизма во всех его формах.

Оккультизм

Термин “оккультизм” (l'occultisme), по-видимому, впервые появился в “Словаре новых мотивов" Жана-Батиста Ришара де Рандонвилье (1842), в статье А. де Лестранжа об "Эзотеризме Кретьена”. Он был использован Элифасом Леви в “предварительных рассуждениях” его книги "Догма и ритуал высокой магии" (1856), и оттуда был подхвачен многими более поздними авторами. По-видимому, он был введен в англоязычный мир Е.П. Блаватской в 1875 году (“Несколько вопросов к ”Хирафу"", Spiritual Scientist, 15 и 22 июля 1875, 217). В основном в более ранних исследованиях этот термин иногда использовался довольно широко как синоним эзотеризма (например, Робертом Амаду, L'occultisme [1950/1980]) или, более конкретно, как эквивалент оккультных наук (см. выдающийся пример Copenhaver, Symphorien Champier и восприятие оккультистской традиции в Ренессанс Франция, 1978).

Последний подход также некоторое время отстаивал Антуан Фейвр, который описал оккультные науки как практическое измерение эзотеризма и назвал их “оккультизмом” (1994, 33-35). В этом он, по-видимому, последовал социологу Эдварду Тирьякяну, который проводил различие между оккультизмом как состоящим из определенных практик, техник или процедур, и эзотеризмом как религиозными / философскими системами верований, на которых основаны такие практики; различие, которое было отвергнуто как "несуществующее" Робертом Гэлбритом (Tiryakian 1974, 265; Galbreath 1983, 17-18), а позже также был снят Faivre (1998, 8). Другой тип различия между эзотеризмом и оккультизмом проистекает из работ Рене Генона, который противопоставил свою собственную концепцию эзотерической метафизики, лежащей в основе экзотерических религий, оккультизму, понимаемому как угроза “фрагментации” (подразумеваемая