Фарр, Флоренс Беатрис

Флоренс Фарр

Флоренс Беатрис Фарр (7 июля 1860 – 29 апреля 1917) известная британская актриса, композитором и режиссером в Уэст-Энде. Борец за права женщин, журналист, педагог, певица, романист и один из лидеров Герметического ордена Золотой Зари. Она была подругой и коллегой нобелевского лауреата Уильяма Батлера Йейтса, поэта Эзры Паунда, драматурга Оскара Уайльда, художников Обри Бердслея и Памелы Колман Смит, писателя и оккультиста Артура Эдварда Уэйта, театрального продюсера Анни Хорниман и многих других британских деятелей литературы и искусства.

Флоренс Фарр родилась в графстве Кент, Англия 7 июля 1860г. Ее астрологический знак – Рак – находится в 12 доме, что свидетельствует о природных паранормальных способностях и склонности к оккультным наукам. Ее отец, один из первых врачей-гигиенистов Англии, был личным другом известной британской филантропки Флоренс Найтингейл и назвал свою младшую дочь в ее честь. Одним из первых друзей Флоренс была Мэй Моррис, дочь Джейн Моррис, знаменитой модели прерафаэлитов.

В 1873 году, в возрасте тринадцати лет, она поступила в Челтнемский женский колледж. В 1877-м поступила в Королевский колледж Лондона, но бросила его, не закончив образования. После чего она некоторое время работала преподавателем, но вскоре утратила всякий интерес к этой профессии.

Как писал в своих воспоминания Бернард Шоу:

«Отцом Флоренс Фарр был доктор Уильям Фарр, прославившийся в середине девятнадцатого века как реформатор в области санитарии. <…> Хотя на старости лет доктор Фарр выжил из ума и потерял большую часть своего состояния на спекуляциях, после его смерти в 1883 году Флоренс получила наследство, которого вполне хватало на скромную жизнь, так что ей не приходилось торговать собой ни в каком смысле или заниматься чем-либо, что было бы ей неприятно» [1]

Красивый выразительный голос привел Флоренс на сцену. В 1884 году она встретила актера Эдварда Эмери, и 31 декабря 1885 года они поженились. Их брак не был долгим. После женитьбы он стал опекать ее как ребенка, и, в конце концов, потребовал, чтобы она оставила сцену. В жизни Флоренс Фарр это был самое скучное время, когда она возненавидела те ограничения, которые накладывала викторианская мораль на супружескую жизнь. Через несколько лет они развелись, Эмери уехал в Америку, и они больше никогда не встречались, а Флоренс никогда больше не выходила замуж.

В 19 лет Флоренс вместе с Мэй и ее друзьями позировала для картины сэра Эдварда Берн-Джона, "Золотая лестница", написанной в прерафаэлитском стиле, которая сейчас экспонируется в Лондоне в галерее Тейт.

В 1890 году Флоренс вместе с сестрой переехала в район Лондона Бедфорд-парк — центр богемной жизни интеллектуалов и свободомыслящих людей. В этих кругах рассуждали и писали об искусстве и политике, отстаивая при этом равные права женщин и мужчин. В 1890 г. В этой среде Фарр чувствовала себя очень комфортно, так как была на равной ноге с мужчинами.

5 мая 1890 года на собрании Теософского общества она встретила Уильяма Батлера Йейтса (ровно через два месяца после его вступления в Золотую Зарю). Она тогда играла в постановке мистической драмы «Сицилийская идиллия» (написанной другом Йейтса Джоном Тодхантером, который впоследствии станет членом Золотой Зари) в роли жрицы Амариллис, взывающей к Богине Луны Селене с просьбой уничтожить своего неверного любовника. Флоренс привлекла внимание и Бернарда Шоу, который пришел, чтобы отрецензировать пьесу.

Ее роман с Бернардом Шоу продлился несколько лет (начался он в 1892 г., а окончился в 1895-м или, возможно, немного позже). Их отношения пришлись на период, когда Флоренс очень активно участвовала в работе G.D., однако Шоу, по-видимому, почти ничего об этом не знал. В завещании, подписанном 3 августа 1913 г. он выделил ей годовой доход в размере 104 фунтов стерлингов. В 1891 г. Флоренс Фарр сыграла главную женскую роль в лондонской премьере драмы Ибсена «Росмерсхольм», а в 1892-м – роль Бланш Сарториус в первой пьесе Шоу «Дома вдовца» [2].

Бернард Шоу хотел воплотить в ней образ «современной женщины», как он его себе представлял, и сделать из нее величайшую актрису, которая исполняла бы роли в постановках его пьес. Для Йейтса же она была Поэтической Музой, потому что только ее резонирующий голос был способен декламировать его поэтические произведения. Но ни один мужчина уже больше не мог завладеть ее сердцем.

Собственно говоря, именно Флоренс, при финансовой поддержке Анни Хорниман, предоставила обоим писателям первую в их жизни возможность сценического воплощения своих пьес. И Шоу, и Йейтс писали ведущие партии для Флоренс. Все трое продолжали свою деятельность, оставались друзьями и осуществляли совместные художественные замыслы.

В пьесе Йейтса «Графиня Кэтлин» Флоренс изображала Алил, менестреля, «зрение» которого было способно проникать в Духовный мир. Она пела свою стихотворную партию, сопровождая ее, подобно Царю Давиду, игрой на псалтерионе (ручной арфе). Шоу написал «Руки и Человек», в которой Флоренс в роли служанки Луки, крадет кумира у главной героини. Успех начал сопутствовать Флоренс, она была первой актрисой в Англии, сыгравшей в пьесах Ибсена. Но, вступив в Орден Золотой Зари, она утратила интерес к карьере великой актрисы. Что предвидели Шоу и Йейтс.

Шоу очень не нравился ее «иррациональный интерес» к магии и он высмеял Флоренс и египтоманию в своей пьесе «Цезарь и Клеопатра». Героиня Клеопатры (образ которой, вероятно, и был вдохновлен Флоренс) называет себя «современной женщиной»; затем, когда она играет на псалтерионе, Шоу вкладывает в ее уста следующие слова: «Когда я была глупой, я делала то, что хотела. Теперь, когда Цезарь (мужчина и "Бог") сделал меня мудрой, я делаю то, что я должна делать, и у меня нет времени беспокоиться о себе. Это не есть счастье, но в этом величайшее предназначение». Шоу считал, что деятельность Фарр в Ордене Золотой Зари — всего лишь результат ее страсти к помпезности. Он ревниво заявлял, что у Флоренс в 1894 году было более десятка любовников.

Надо сказать, что на Бернарда Шоу ее актерское мастерство производило не столь сильное впечатление, как на Йейтса:

«Я изо всех сил старался усовершенствовать технику Флоренс и развить в ней способность к усердной профессиональной работе, необходимой для серьезных постановок; однако в юности жизнь была к ней слишком добра. Я потерпел неудачу и решил больше не хлопотать и лишний раз не огорчать ее. Такого друга, который был ей необходим на самом деле, она обрела в лице Йейтса» [3].

Джозеф Хоун, биограф Йейтса, рассказывает о той постановке «Сицилийской идиллии» следующее:

«… После премьеры "Сицилийской идиллии" он задумался о возможности сотрудничать с ней в театре, предполагая, что ее старомодная манера игры пригодится для тех пьес, которые он рано или поздно напишет. Их связала крепкая дружба, время от времени допускавшая даже более нежные эпизоды, однако Йейтса постоянно раздражало, что Флоренс, судя по всему, ценила остроумие и интеллект в себе гораздо выше, чем свое несравненное чувство ритма и мелодичный голос» [4].

Некоторые воспоминания о Флоренс Фарр, относящиеся к 1890-м гг., приведены в «Автобиографии» Йейтса:

«Флоренс Фарр жила в меблированных комнатах в Брук-Грин [район Лондона] <…> минутах в двадцати пешего ходу от моего дома, так что вскоре я стал постоянно захаживать к ней и рассказывал о пьесах, которые когда-нибудь для нее напишу. Ей было дано три великих дара: безмятежная красота, напоминавшая изваяние Деметры при входе в читальный зал Британского музея, несравненное чувство ритма и прекрасный голос. <…> Одевалась она без особого тщания и расчета, как будто лишь для того, чтобы скрыть свою красоту, сила которой, похоже, внушала ей только презрение. Если кто-нибудь влюблялся в нее, она замечала, что уже видела на сцене точно такие движения, как у него или слышала точно такие же интонации, – и все начинало казаться неестественным. Читая вслух английские или французские стихи, она была сама страсть, само традиционное великолепие, но о вещах реальных она говорила или с холодной насмешкой, или с натужной парадоксальностью. Насмешкой и парадоксом она стремилась уничтожить все, что могли бы породить традиция или страсть; и вскоре она уже дни напролет просиживала в читальном зале Британского музея и превращалась в эрудита в самых разных областях, движимого ненасытным, губительным любопытством. <…> Скоро ее гостиная превратилась в отражение ее души: стены теперь были увешаны музыкальными инструментами, восточными драпировками и зарисовками египетских богов и богинь, сделанными ею в Британском музее» [5].

Из работ Алистера Кроули становится очевидным, что он тоже был страстно увлечен Флоренс, она вызывала у него восхищение. В Ордене была «одна очаровательная и умная женщина, – писал он, – миссис Эмери, к которой я всегда питал нежное уважение, умерявшееся, впрочем, чувством, что ее устремления далеко превосходят отпущенные ей способности»[6]. Так, Фрэнсис Кинг в своей работе «Современная ритуальная магия» пишет, что Кроули имел с ней как минимум один опыт сексуального общения. Позже Кроули изобразил ее как Ипатию Гей в новелле «На распутье» и сестру Сибиллу в романе «Лунное дитя». Флоренс, определенно, была его идеалом Высшей Жрицы, но, к сожалению, он никогда больше не встречался с ней.

Однако Джозефина Джонсон, биограф Флоренс Фарр, отметила, что «подтверждений мифа о том, что у Кроули с ней была плотская связь "по крайней мере раз", о которой упоминает Френсис Кинг, не было обнаружено». Был у них роман или нет — этот вопрос являлся предметом бесконечных спекуляций [7].

Флоренс вступила в Золотую Зарю в июле 1890 года, как раз после своего 30-летия, и была 88-ым членом ордена. Весьма вероятно, что в Орден ее ввел У.Б. Йейтс, сам на тот момент лишь недавно прошедший посвящение. Она быстро получала степени и в зимнее солнцестояние 1891 года, стала вторым членом, инициированным в 5°=6° степень. На следующий год она была повышена и получила должность Провозвестника (Praemonstratrix) Ордена, занимая которую она совершенствовала ритуалы Золотой Зари. Уильям Йейтс говорил, что резонирующий голос Флоренс вызывал у участников ритуалов нечто, похожее на дрожь.

Слова «Sapientia Sapienti Dono Data» — «Мудрость — это дар, которым награждается мудрый» были магическим девизом Флоренс Фарр, когда ее посвящали в Храме Исиды-Урании Герметического Ордена Золотой Зари. Она решила посвятить себя тому, чтобы стать достойной своего девиза: не просто призывать божественное начало для получения мудрости, но достичь большего и создать из своей физической сущности настоящее святилище, храм, в котором можно было бы обрести мудрость богов.

Для Флоренс мудрость была не просто даром, который можно растратить впустую, он должен был использоваться в Магии для получения верховной власти над стихиями, по существу, над собственным телом и, таким образом, над миром во всех его проявлениях. Она представляла себе мудрость в виде Змеи, которая искушает познанием двойственности жизни. Она понимала, что единство бытия - это очищение и примирение двойственности. Лишь магическая Воля через желание, интуицию и очищение дает четкий ориентир и мудрость прошлого, настоящего и будущего.

Фарр сосредоточилась на изучении египтологии в Британском музее — с сэром Уоллисом Баджем, а также алхимии Томаса Вогана — с преподобным Уильям Эйтоном. Она была знатоком Енохианской магии и И-Цзин. Но главное ее мастерство заключалось в умении использовать кристаллы для скраинга. Флоренс Фарр считала, что через магический кристалл она связалась с древним египетским жрецом храма Амона в Фивах по имени NEM KHEFT KA. Мазерс заверял, что эта сущность является тайным руководителем, вдохновляющим Флоренс и впредь работать c магическим кристаллом, чтобы овладеть тайными обрядами Мистического Ордена.

Эта связь послужила толчком к известному ритуалу материализации Тафтартарата, духа Тота-Меркурия, который Фарр осуществила вместе с другим адептом Ордена Золотой Зари Аланом Беннетом. Когда заклинатель Золотой Зари вызывал Божественные силы с помощью своей Воли и магических средств, Флоренс, с другой стороны, стала проводником для материализации и одушевления Тота. Это был крайне опасный опыт, без проведения соответствующих действий по изгнанию духа он мог привести к одержимости. Но в тот раз, кажется, все было сделано правильно, и ритуал прошел без неприятных последствий.

Флоренс была довольно плодовитым автором, особенно по эзотерическим предметам. Она написала два автобиографических романа и несколько статей для журналов «Оккультное обозрение», «Теософическое обозрение» и «Новый Век». В ее книге «Музыка речи» изложены ее собственные идеи, а также мысли Йейтса по поводу применения музыкальных нот в поэзии для сольных концертов — искусства, которое она, несомненно, применяла в своей магической работе.

Для Ордена Золотой Зари она написала несколько работ о власти воли, герметической любви и астральных путешествиях. Кроме того, она создала такие обзоры алхимических текстов как «Краткое исследование герметического искусства», а также «Евфрат, или Воды Востока» для «Collectanea Hermetica» Уинна Уэсткотта. Фарр уверенно заявляла, что эти тексты посвящены вовсе не трансмутации металлов, а философии природы — как проводника для достижения идеального состояния души и тела — и пути адепта. В «Евфрате» она сопоставляет 4-ую Реку Эдема с Йесод и с египетским принципом Каибит — ауры, или «аромата» личности. Путем алхимической дистилляции этой сущности можно реинтегрировать материю и Дух, объединить человеческую волю с Волей универсальной, микрокосмос с макрокосмосом. Идея заключалась в том, чтобы, считая еврейскую каббалу наследием халдейской мудрости, соотносить еврейские буквы с буддистскими и теософическими концепциями.

«Египетская Магия» London: Theosophical Publishing Society, 1896.

Работа Флоренс Фарр «Египетская Магия» была написана также для «Collectanea Hermetica», но ее вполне можно рассматривать как самостоятельную. На основании египетских текстов, которые Флоренс изучала в Британском Музее, она проводила параллели между египетской магией и герметическими, каббалистическими, алхимическими и розенкрейцерскими работами. Она использовала египетские тексты в качестве образцов для ритуальных инвокаций божественных форм и символов, чтобы пробуждать и совершенствовать дремлющие способности человеческой натуры. Фарр верила, что таким образом действительно можно стать Осирисом или Совершенным.

В ее обязанности Провозвестника входило преподавание и инструктаж во Внешнем ордене. Поскольку Орден быстро расширялся, она начала упрощать экзамены на получение очередной степени, заменив письменные на устные. Она была убеждена, что понимание магии значительно важнее заучивания наизусть. Кроме того, ей не терпелось продвигать одаренных соискателей, чтобы они могли уже в качестве адептов войти в созданную ей внутри Золотой Зари внутреннюю группу «Сфера», специализировавшуюся на визионерской работе. Однако изменение системы тестирования имело пагубные последствия для Ордена, поскольку именно его дисциплинарная формализованная подготовка к получению очередной степени через начальные градусы делала магическую систему Золотой Зари такой прочной.

Когда в 1897 году Уэсткотт вышел в отставку, Флоренс Фарр стала Главным Адептом Золотой Зари. Вместо того чтобы развивать магическую базу, она занялась интригами в ордене, например, озаботилась «вызывающим поведением» Ф.Л. Гарднера, изгнала свою подругу Анни Хорниман, отклонила манифест Мазерса. И, несмотря на магический талант и энтузиазм Алистера Кроули, она выступила за отклонение его просьбы о посвящении в степень Младшего адепта 5°=6° за «моральную развращенность». Это стало еще одним поводом для разногласий между Мазерсом, который покровительствовал Алистеру Кроули, и лондонским Храмом, которым руководила Фарр. Затем произошел скандал, связанный с четой Хорос, и Флоренс вынуждена была уйти.

Мазерс не принял ее отставки, однако в том же письме заявил, что Уэсткотт подделал корреспонденцию с фрейлейн Шпренгель (но не «Зашифрованные Рукописи», которые являлись основой для ритуалов Ордена, исполняемых при инициации). Для проведения расследования этого заявления Мазерса, Флоренс Фарр создала комитет Адептов. Уэсткотт отверг заявление Мазерса и пообещал предъявить письма Шпренгель, однако своего обещания не выполнил. Находясь в Париже, Мазерс отказался признать полномочия комитета. Кроули же, получив поручение от Мазерса, предпринял попытку захватить Скинию Адептов на Блит Роуд, 36. Это было последней каплей, и комитет изгнал Мазерса. Затем отколовшиеся члены попытались разработать новую конституцию для Ордена, в которой все экзамены во Второй орден и преподавание упразднялись и любой человек мог быть инициирован на степень 5°=6° без прохождения через Внешний Орден.

В Орден хлынул поток субъектов, и каждый из них требовал, чтобы Орден шел по тому пути, который выбрал для него он. Флоренс считала такое положение вещей — ссоры и взаимные личные нападки внутри ее любимого ордена — невозможным, поскольку даже Йейтс, боявшийся потерять финансовую поддержку еще одной участницы (и на тот момент секретаря) ордена Анни Хорниман, выступил против нее. В результате в январе 1902 года Флоренс порвала все еще сохранившиеся связи с Орденом, которому отдала так много лет жизни.

Последней магической работой Флоренс (совместно с Оливией Шекспир) были пьесы «Возлюбленный Хатор» и «Усыпальница Золотого Ястреба». Пьесы были, безусловно, созданы на основе Ритуалов Изиды Мазерса, их действие разворачивалось в древнем Египте. В первой говорилось о вечной борьбе между земной любовью и духовной мудростью и об их примирении. Во второй пьесе изображался магический акт создания талисмана Херу, где Искатель, которого играла Флоренс, становился настоящим живым Талисманом, получающим дар Мудрости от Мудрого Херу.

В последующие годы Флоренс попыталась возобновить свою сценическую карьеру. В 1907 году она даже совершила турне по Америке, выступая с сольными поэтическими концертами и аккомпанируя себе на псалтерионе. И Йейтс, и Шоу полагали, что Флоренс могла бы достичь самых высоких вершин, но к 1912 году ее театральная карьера закончилась, ее возлюбленные женились на других, а ее любимый Орден Золотой Зари влачил жалкое существование. Флоренс решила снова заняться преподаванием. В 1912 году Флоренс Фарр, продав свое имущество, отправилась на остров Цейлон (Шри Ланка) к своему гуру Шри Поннабаламу [8]. и стала преподавать в его недавно открытом колледже для девочек.

Через несколько лет у Флоренс был диагностирован рак груди, и ей была сделана мастоэктомия. Она написала Йейтсу об операции, о своем, как она выразилась, превращении в амазонку и даже приложила к письму рисунок своего тела после операции с изображением рубца в форме листа папоротника. Она еще надеялась на лучшее. Читая письмо, Йейтс не мог сдержать рыданий, поскольку знал — ее время закончилось. Через два месяца, 29 апреля 1917 года, она скончалась в больнице Коломбо. По индусскому обычаю, ее тело кремировали и прах развеяли над священной рекой.

Примечания

1. Из «Пояснительного слова» Бернарда Шоу к книге Florence Farr, Bernard Show and W.B. Yeats. Ed. Clifford Bax, Dublin, 1941, reprinted London, 1946, p. viii.

2. Хоув Э. Маги Золотой Зари. Документальная история магического ордена. – М.: Энигма Одди-Стиль, 2008, с. 150.

3. Florence Farr, Bernard Show and W.B. Yeats. Ed. Clifford Bax, Dublin, 1941, reprinted London, 1946.

4. Joseph Hone. W.B. Yeates, 1865–1939. 1942, p. 74.

5. W.B. Yeats Autobiographies, 1926, p. 149.

6. The Confessions of Aleister Crowley. Ed. by John Symonds and Kenneth Grant, 1969, p. 177.

7. Josephine Johnson, Florence Farr, Bernard Shaw’s New Woman (England: Colin Smythe 1975), p. 84.

8. Шри Поннамбалам Раманатан (1851–1930) — шриланкийский духовный учитель, политический лидер тамилов. Поддерживал связи с Теософским обществом, через которое Фарр и познакомилась с ним. Его идеи о создании системы женского образования в своей стране так вдохновили Флоренс Фарр, что она решила посвятить себя помощи в этой деятельности.