Смех (в ритуалах)

Смех — физическая реакция человека, символизирующая в магии божественное жизненное начало. Смех по своей природе является амбивалентным. Он связан с изменением, движением и освобождением, является атрибутом самой жизни и противником смерти. Но ему присуща и деструктивная роль. Он стремится разрушить и развенчать существующий мир, и создает новый, сводя порядок к первичному хаосу. Смех бывает связан с «ритуалами перехода», — в частности, со свадьбами, похоронами, посвящением. Смех является формой сообщения, с помощью которого человек передает радость и соединяется в этой радости с другими людьми. Потому смех иногда считается заразным, и смех одного человека может спровоцировать смех других.

Смех в религии и мифологии

Смех может являться неотъемлемой частью различных обрядов и ритуалов (в том числе посвятительных), а также профессиональных испытаний. Смех как эмоция может составлять оппозицию с другой эмоцией — страхом, связанным со смертью и переходом в иной мир. Смех считался магическим средством превращения смерти в новую жизнь и способом подтверждения ее продолжения в новом качестве. Как отмечает филолог и фольклорист Владимир Пропп:

«Ранняя форма магии смеха основана на представлении, что мертвые не смеются, смеются только живые» [7].

«Обрядовый смех связан с идеей преодоления, противостояния смерти. В католических странах Европы со времен Средневековья известен ритуальный «пасхальный смех» (risus paschalis), когда на пacxy во время церковной службы священник смешил прихожан забавными историями и непристойными шутками. Смеховые элементы в погребальном обряде известны всем славянам; оформляются при помощи комических действий и фривольных текстов (шутейные проповеди, пародирование чтения евангелия, пародийные причитания, содержащие обсценную лексику). При этом, в погребальном обряде обрядовый смех может не только играть охранительную роль, упрочивая границу между миром живых и миром мертвых, но и способствовать символическому «воскрешению» покойника с целью благополучного достижения им «того света» [5].

Смех также может свидетельствовать о пробуждении в человеке божественной или демонической силы.

«Колдун, который вселяет страх в окружающих, сам смеется довольно часто. Обычно смех колдуна обозначается словом «хохочет»: хохот — это громкий смех, который не соответствует принятым нормам поведения. Прежде всего хохот колдуна свидетельствует о его связи с потусторонним миром, нечистой силой: «хохот — один из существенных признаков водяных, русалок, леших», отмечал еще Н.А. Афанасьев. Хохот лешего, русалки, водяного выдает их даже в том случае, если они появляются в облике обычного человека. Смех колдуна может являться причиной страха и усиливать его, так же, как смех мифологических персонажей: например, русалка смеется при виде человека: «А смех такой, что страх наводит» [1]. Смех может свидетельствовать о магических способностях колдуна, его провидении» [2].

Смех может не зависеть от сознания и личного «Я» человека. Как отмечает Сергей Аверинцев в своей статье «Бахтин, смех, христианская культура»:

При достаточно сильном порыве смеха мы смеемся «неудержимо»; лучше всего соответствует своему понятию смех «невольный», «непроизвольный», т. е. временно отменяющий действие нашей личной воли. Личную волю вообще не спрашивают, она тут ни при чем. Смех относится к разряду состояний, обозначаемых на языке греческой философской антропологии как πάθη, — не то, что я делаю, а то, что со мною делается. <...> Вообще если есть смех, который может быть признан христианским κατέξοχην, то это самоосмеяние, уничтожающее привязанность к себе. В поэме католического писателя Честертона «Белый конь» такой смех представлен как инициация, по-настоящему вводящая христианского короля в его права, как мистерия благодати, непостижимая для посюстороннего мира природы и сказки: «И звери земли, и птицы небесные с дикой серьезностью дивились чуду, более странному, чем любой сильф или эльф, — человеку, смеющемуся над собой».[15].

Ритуальный смех направлен на преобразование жизни, и, как уже говорилось, может играть важную роль в посвятительных церемониях. Философ и религиовед Мирча Элиаде в своей работе «Шаманизм и архаические техники экстаза» приводит следующий посвятительный миф обитателей острова Малекула в Тихом океане:

«К некоему бвили из Лол-наронга приходит сын его сестры и говорит: “Я хочу, чтобы ты мне кое-что дал”. Бвили говорит: “Ты исполнил условия?” — “Да, я их исполнил”. Он еще говорит: “Ты не спал с женщиной?” Племянник отвечает: “Нет”. Бвили говорит: “Хорошо”. Затем он говорит своему племяннику: “Иди сюда. Ложись на эти листья”. Юноша лег. Бвили сделал нож из бамбука. Он отрезал юноше руку и положил ее на два листа. Он смеялся над своим племянником, и тот ему отвечал взрывами смеха. Потом он отрезал другую руку и положил на листья рядом с первой. Он вернулся, и оба стали смеяться. Он отрезал одну ногу на уровне бедра и положил ее рядом с руками. Он вернулся и засмеялся вместе с юношей. Затем он отрезал вторую ногу и поместил рядом с первой. Он вернулся и стал смеяться. Юноша тоже смеялся. Наконец он отсекает голову и держит ее перед собой. Он смеется, и голова тоже смеется. Наконец он положил голову на место. Он взял руки и ноги, которые уносил, и вернул их на место»[14].

По мнению некоторых исследователей-психологов, радость, сопровождающая смех, является одним из средств введения в состояние измененного сознания:

«Можно предположить, что именно эта взаимосвязь между радостным переживанием, ощущением энергии и чувством компетентности и вызывает то трансцендентное чувство свободы (Meadows, 1968), которым часто сопровождается эмоция радости, — чувство выхода за пределы собственного «Я» и обыденной реальности, чувство соприкосновения с непостижимым и вечным. В состоянии радостного экстаза человек ощущает необыкновенную легкость, энергичность, ему хочется летать, и он порой действительно ощущает себя воспарившим, и тогда все приобретает для него иную перспективу, иное значение, иной смысл. Радостный человек ощущает себя в гармоничном единстве с объектом своей радости и в какой-то степени с миром» [3].

Обман — черта фольклорного героя-трикстера, насмешника, чёрта, чьи хитрые трюки обычно способствуют достижению какой-либо цели.

Смех в античности

Как сообщает французский археолог Саломон Рейнах, в древнеегипетском папирусе III в. н. э., хранящемся в Лейдене, божественному смеху отводится роль сотворителя мира:

«Когда бог смеялся, родились семь богов, управляющих миром… Когда он разразился смехом, появился свет… Он разразился смехом второй раз – появились воды…». Наконец, при седьмом взрыве смеха родилась душа» [12].

Согласно описанию Геродота, в фаллических празднествах египтян, чествовавших созидательные силы природы, превозносилось плотское начало человека, бушевал смех, и бурное веселье символизировало возрождение жизни.

«Гефест, Венера и Марс», Мартен ван Хемскерк, 1540.

В Древней Греции смех был одним из средств религиозного выражения и характеристикой мира богов. В поэмах Гомера «Илиада» (I, 599) и «Одиссея» (VIII, 236) описывается «гомерический смех» (греч. ἄσβεστος γέλος), года боги громко и неудержимо смеются над тем, что кажется им несуразным и глупым. Например, в «Одиссее» они смеются над незадачливыми любовникам Афродитой и Аресом, которых поймал в медную сеть муж Афродиты — Гефест.

Богом смеха и его олицетворением был Гелос (греч. Γέλως), состоявший в свите бога вина Диониса, а иногда за смех отвечал и сам Дионис. Историк Плутарх сообщает, что Ликург из Спарты посвятил богам маленькую статую Гелоса и упоминает, что в Спарте было святилище Гелоса. Комические элементы играли важную роль в некоторых религиозных ритуалах и мистериях. Первоначально древнегреческие религиозные трагедии всегда сопровождались пьесами сатиров. В римской мифологии подобного бога звали Ризус или Резус (лат. Risus — смех).

Смех, насмешка в магических практиках часто связан с обманом. Примечательно, что в фольклоре слово «шутить» может обозначать сексуальные намерения и/или их осуществление. Ритуальный и обрядовый смех может включать в себя элементы эротики. В греческой мифологии богиня Деметра (Церера) не могла смеяться, пока искала свою похищенную дочь Персефону. От горя богини плодородия на земле прекращается произрастание трав и злаков. Она засмеялась лишь в Элевсине, когда служанка Ямба развеселила её непристойными словами, а другая служанка, Бавбо — неприличным обнажением.

«... опечаленная богиня отказывается и отвергает любезные услуги, и несчастье не позволяет ей помнить о здоровье. Та любезно просит и уговаривает ее, как это обыкновенно бывает в подобного рода случаях, не пренебрегать ее дружественным расположением; Церера продолжает упорствовать и остается непоколебимой и непреклонной. Так как это часто происходило и так как никакими любезностями нельзя было поколебать непреклонное решение, то Бавбо обращается к хитрости, и ту, которую не могла склонить серьезными мерами, решила развеселить посредством необычайных шуток — она начинает заботиться о той, остававшейся долго без внимания, части тела, в которой обнаруживается женский пол, посредством которой происходит рождение и от которой пол обыкновенно получает название, и придала ей более чистый и гладкий вид, как у малолетних детей. Затем она возвращается к опечаленной богине и среди тех общих разговоров, которыми обыкновенно ослабляют и облегчают скорбь, обнажает себя и показывает все непристойные части на открытом теле. Богиня устремляет на них взоры и услаждается видом неслыханного рода утешения; затем, развеселившись вследствие смеха, берет и пьет напиток, от которого отказывалась, и Бавбо бесстыдным поступком достигла того, чего долго не могла добиться скромностью» [4].

Со смехом богини природа вновь оживает, на землю возвращается весна. Таким образом, силе смеха приписывается также способность вызывать к жизни растения.

Соответствия

Герметические тексты связывают смех с богиней Афродитой. В трактате «Дева, или Зеница Мира» говорится:

«Афродита (Венера) сказала, не колеблясь: «Я, о Господи, я прищеплю им Желание [потос; Скотт: Любовь], Наслаждение (эдонэ) и Смех (гелос), чтобы родственным мне душам, претерпевающим самое суровое наказание, было менее тягостно» [11].

Другой герметический фрагмент связывает смех с Солнцем:

«Смех — Солнце: ибо это оно веселит весь смертный ум и весь бесконечный мир» [13].

Также смех связан со стихией огня.

Смех в Библии

В Библии смех, обычно, упоминается в негативном контексте. Когда Бог сказал девяностодевятилетнему праотцу Аврааму, что у него и у его девяностолетней жены Сарры родится сын, «пал Авраам на лице свое, и рассмеялся» (Быт. 17: 17). И «Сарра внутренно рассмеялась, сказав: мне ли, когда я состарилась, иметь сие утешение?» (Быт. 18: 12). Но этот внутренний смех не остался незамеченным Богом, и он на него обиделся: «И сказал Господь Аврааму: отчего это рассмеялась Сарра, сказав: «неужели я действительно могу родить, когда я состарилась»? / Есть ли чту трудное для Господа?» (Быт. 18: 13, 14).

В «Книге Екклесиаста» говорится:

«О смехе сказал я: «Безумие!», а о веселье: «К чему оно?» (2:2).

«Горести лучше смеха, печаль на лице – сердцу польза» (7:3).

В «Новом Завете» ни разу не упоминается чтобы Иисус смеялся. В средние века христианская церковь не допускала смех в сферах церковного культа, феодально-государственного чина, общественного этикета и из всех жанров высокой идеологии.

«Серьезность утверждалась как единственная форма для выражения истины, добра и вообще всего существенного, значительного и важного. Страх, благоговение, смирение и т.п. – таковы были тона и оттенки этой серьезности. Уже раннее христианство (в античную эпоху) осуждало смех. Тертуллиан, Киприан и Иоанн Златоуст выступали против античных зрелищных форм, особенно против мима, против мимического смеха и шуток. Иоанн Златоуст прямо заявляет, что шутки и смех идут не от бога, а от черта; христианину подобает лишь постоянная серьезность, покаяние и скорбь о своих грехах . В борьбе с арианами им ставили в вину, что они вводили в богослужение элементы мима: напевы, жестикуляцию и смех» [6].

Поэтому возникло много пословиц и поговорок, связывающих чёрта со смехом («Чем чёрт не шутит»; «Бога не гневи, а чёрта не смеши»), сопрягающих смех и грех («Где грех, там и смех»; «В чем живет грех, в том и смех»). Христианский святой Иоанн Златоуст говорил: «… блаженны плачущие, а не смеющиеся»[16]. Другой святой, преподобный Иоанн Лествичник также считал, что «Смиренномудрию содействует плач, противодействует смех»[17]. По словам христианского автора Исаака Сирианина: «Смехотворство и вольность в обращении — дело блудного беса»[18]. Писатель и философ Дмитрий Мережковский называл смех главным свойством Дьявола наряду с ложью[19]. Дмитрий Лихачёв отмечен тот факт, что в древнерусской религиозной культуре «смех сделан устойчивой приметой беса»[20]. Сам Дьявол в христианских текстах часто описывается как «насмешник».

В апокрифе, автором которого назван «Публий Лентул», будто бы бывший префектом Иудеи во времена Тиберия Цезаря, о Христе говорится: «Никто никогда не видел его смеющимся, но часто видели плачущим».

В тоже время в некоторых христианских сектах существовало понятие «святого смех», которым обозначали явление, во время которого человек бесконтрольно смеется, – как полагается, в результате наполнения радостью Святого Духа.

Смех в Телеме

Алистер Кроули, основатель учения Телемы, любил разного рода розыгрыши и мистификации, и использовал смех и веселье в различных магических практиках.

В «Мнемонических стихах» Кроули сопоставляет смех с буквой Алеф и энергией творения:

«א. Истина, смех, вожделенье: Святого Безумца Вино!»

«Раздралась завеса! В безумии нам просветленье дано» [9].

В «Магии в теории и на практике» Алистер Кроули связывает смех с Вакхом и Дионисом:

«Приди же, о Вакх, приди, приди к нам с Востока; явись к нам с Востока верхом на Осле Приапа! Явись среди буйства певцов твоих и танцоров! Из идущих вослед тебе разве кто устоит пред смехом и пляской? Во имя твое, о Дионис, приди: пусть девы возлягут с Богом» [10].

Но в Телеме смех связан не только с позитивными, но и негативными персонажами. Так, в работе Кроули «Видение и Голос» демон Хоронзон говорит о себе:

«Меня называли Богом смеха, и я смеюсь, убивая. Говорили, что я не могу улыбаться, но я улыбаюсь тому, кого хочу соблазнить, о, мой непорочный, о, тот, кто чужд искушеньям!» [8].

Также амбивалентно смех оценивается и в телемитской «Книге Закона»:

«Красота и сила, переливный смех и сладостная истома, мощь и пламя — от нас» (II, 20).

«Прочь, насмешники! даже если смеетесь вы в мою честь, недолго вам осталось смеяться» (II, 56).

«Не бойтесь ни денег, ни смеха глупости людской» (III, 17).

Примечания

1. Мифологические рассказы русского населения Восточной Сибири. Составитель В.П.Зиновьев. Новосибирск: Наука, 1987.

2. Мазалова Н. Смех в магических практиках русского колдуна \ «Уведи меня, дорога»: Сборник статей памяти Т.А. Бернштам. СПб.: МАЭ РАН, 2010.

3. Изард Э. Кэррол. Психология эмоций. Серия Мастера психологии. СПб.: Питер, 2006. С. 153.

4. Арнобий Старший. Против язычников. Пер. с лат. В. Тюленева. Серия: Библиотека христианской мысли. Источники. СПб.: Изд-во Олега Абышко, 2013. С. 297-298.

5. Славянские древности: Этнолингвистический словарь в 5-и томах. Т. 4: П (Переправа через воду) - С (Сито). Ин-т славяноведения РАН М.: Международные отношения, 2009. С. 74-75.

6. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. М.: Художественная литература, 1965.

7. Пропп В. Я. Проблемы комизма и смеха. М.: Лабиринт, 2002.

8. Алистер Кроули. Видение и Голос. М.: Телема, 2022. Перевод А. Блейз. С. 176.

9. Алистер Кроули. Книга Тота. М.: Телема, 2021. Перевод А. Блейз. С. 280.

10. Алистер Кроули. Магия в теории и на практике. М.: Ганга, Телема, 2009. Перевод А. Блейз. С. 377.

11. Гермес Трисмегист и герметическая традиция Востока и Запада. / пер. сост. и комент. К. Богуцкий. - М.: Новый Акрополь, 2012. С. 176.

12. Reinach S. "Cultes, Mythes et Religions". Paris, 1908, v.IV, Р. 112 - 113.

13. Гермес Трисмегист и герметическая традиция Востока и Запада. / пер. сост. и комент. К. Богуцкий. - М.: Новый Акрополь, 2012. С. 204.

14. Элиаде Мирча. Шаманизм и архаические техники экстаза. М. Ладомир. 2015. С. 83-84.

15. Аверинцев С. Связь времен. Киев. Дух i Лiтера. 2005. С. 345-346.

16. Сборник святоотеческих изречений и поучений. В 2-х т. — Мюнхен, 1991. С. 193.

17. Там же, с. 239.

18. Там же, с. 79.

19. Мережковский Д. С. В тихом омуте. Статьи и исследования разных лет. — М.: Советский писатель, 1991. С. 399.

20. Лихачёв Д. С., Панченко А. М., Понырко Н. В. Смех в Древней Руси. — Л.: Наука, 1984. С. 123.