Орфизм

Орфей, играющий на лире. Фрагмент росписи кратера ок. 450 г. до н.э.

Орфизм — комплекс философско-богословских сочинений, идей и традиций, связанных с легендарным поэтом и певцом древности Орфеем и названных по его имени. Орфический культ возник во Фракии в VIII—VI вв. до н.э. и получил распространение в Македонии, Греции, Южной Италии и Сицилии, позднее — в Риме. Его целью было подготовить душу человека к продолжению жизни после смерти тела. Орфики не представляли собой единую религиозную общину с единым учением, а являлись множеством автономных групп.

Дионисийские мистерии

Центральное место в орфизме уделяется страданиям и смерти бога Диониса от рук титанов. Согласно этому мифу, младенец Дионис был убит, разорван на части и поглощен титанами по подстрекательству жены Зевса — Геры. Только его сердце удалось спасти Афине. В отместку Зевс метнул в титанов молнию, превратив их в пепел. Из этого пепла возникли люди. Таким образом, человек имеет тело, унаследованное от титанов, и божественную искру, или душу (древнегреч. ψυχή), унаследованную от Диониса. Для того, чтобы обрести спасение, было необходимо получить посвящение в Дионисийских мистериях, учреждение которых приписывалось Орфею, пройти ритуальное очищение и пережить страдания и смерть бога. В орфизме человеческая личность находила выражение не в слиянии с природой, происходящем в экстатическом акте встречи с Дионисом, а в погружении в себя и обнаружении в себе самой высшей, божественной сущности. В основе орфической антропологии лежало утверждение о двойственности природы человека, включающей два начала: низшее — телесное, титаническое, и высшее — духовное, божественное.

Мифическая биография Орфея

Основателем орфической традиции считается полубожественный поэт, музыкант и богослов Орфей, вошедший, согласно преданию, в Аид живым и вышедший оттуда. Ему приписывались различные гимны и поэмы, посвященные богам и их отношениям со смертными. Свою лиру Орфей получил в дар от бога Аполлона или, по другой версии, от Гермеса. Иногда Орфея называют сыном Аполлона.

Согласно греческими мифам, музыке Орфея покорялись люди, природа и даже боги. Участвуя в походе аргонавтов, Орфей успокоил разгневанного Идаса (Аполлоний Родосский. «Аргонавтика» 1492-515) игрой на форминге (струнный щипковый инструмент), усмирял волны и помог гребцам корабля «Арго» (Диодор Сицилийский. «Историческая Библиотека» 43. 1; 48. 6): когда аргонавты плыли мимо острова Сирен, Орфей заглушил их голоса своим пением и игрой на лире.

«Согласно Берлинскому папирусу 44 (II в. до н.э., парафраза орфической версии гимна к Деметре): "Орфей был сыном Эагра и Музы Каллиопы. Царь Муз Аполлон вдохновил его, посему, став боговдохновенным, он сочинил гимны, которые, слегка исправив, записал Мусей. Он научил эллинов и варваров чтить священные обряды и был весьма рачителен во всяком богопочитании: посвящениях, таинствах/мистериях, очищениях и оракулах".

Кроме своего божественного происхождения, Орфей сам, как сообщает Диодор Сицилийский, был посвящен в таинства идейскими колдунами Дактилями: "Они… подвизались в заклинаниях, обрядах посвящения и мистериях, и во время своего пребывания в Самофракии приводили этим в немалое изумление местных жителей. В это время Орфей, одаренный замечательными природными способностями к поэзии и пению, сделался их учеником и впервые ввел у эллинов посвящения в мистерии".

Следует упомянуть и миф об Орфее, изложенный Овидием (Метаморфозы, 1, 1–85; 11, 1–66) и Вергилием (Георгики 4, 454–526), согласно которому, Орфей спустился в Аид, чтобы вернуть погибшую от укуса змеи свою жену – нимфу Эвридику. Звуки его музыки укротили Цербера, исторгли слёзы у Эриний и растрогали Персефону, которая разрешила вернуть Эвридику на землю, но с условием не оглядываться на тень своей жены и не разговаривать с ней до выхода на дневной свет. Орфей нарушил запрет и навсегда потерял жену. Самого его растерзали менады за то, что он отказался принять участие в оргии, после смерти жены избегая женщин»[1].

В древности образ Орфея связывался с цивилизующей ролью искусств. Римский поэт Гораций в «Искусстве поэзии» (391—401) писал:

«Первым диких людей от грызни и от пищи кровавой

Стал отвращать Орфей, святой богов толкователь;

Вот почему говорят, что львов укрощал он и тигров

И Амфион, говорят, фиванские складывал стены,

Двигая камни звуками струн и лирной мольбою

С места на место ведя. Такова была древняя мудрость:

Общее с частным добро разделять, со священным мирское,

Брак узаконить, конец положив своевольному блуду,

И укреплять города, и законы писать на скрижалях.

вот откуда пришел почет к пророкам-поэтам

И к песнопениям их!»

В древности Орфей обычно изображался безбородым юношей в легкой хламиде и во фракийском колпаке, в высоких кожаных сапогах, с лирой в руках.

Некоторые эпизоды жизни Орфея близки к описаниям шаманизма. Как и шаманы, Орфей — одновременно и целитель, и музыкант; он владеет способностью укрощать диких зверей.

Орфическое учение

Орфиков интересовало, прежде всего, сотворение космоса, мира богов и человечества, а также судьба души после смерти. Их учение не было догматизировано, будучи выраженным в ясной, общепринятой форме, а сохраняло изменчивый характер и могло быть истолковано по-разному. Орфическая космогония (теория сотворения мира) в своей древнейшей известной версии, записанной Евдемом Родосским, считает ночь началом всех вещей.

Другие античные авторы расходятся в том, каково было начало всех вещей в орфической теогонии. Античный философ-неоплатоник Дамаский, излагая «по Иерониму и Гелленику», говорит, что сначала существовали вода и ил, который, затвердев, превратился в землю. От этих двух начал (воды и земли) родился дракон с головами бога, быка и льва, именуемый «Нестареющий Хронос» (Время). Орфический текст — «Рапсодическая теогония» — опускает два этих первых принципа, начиная сразу с Хроноса, который породил Эфир и Хаос. Руфин считает первоначалом орфиков Хаос, который есть «не тьма и не свет, не влажное и не сухое, не теплое и не холодное, но все вместе смешанное; он был вечно, единый и бесформенный» (Руфин, фрагмент 55).

Орфики верили, что душа имеет божественную сущность. Сам человек сотворен из пепла титанов, сожжённых Зевсом за то, что они растерзали и съели его сына Диониса (они оставили только его сердце, из которого он был впоследствии возрождён). Таким образом, человек объединяет в себе приземлённое титаническое начало и божественное дионисийское. Как считали орфики, душа заключена в тело (soma), как в могилу (sema). Существование во плоти похоже, скорее, на смерть, а та, в свою очередь, подразумевает начало истинной жизни. После избавления от тела над душой производится суд, который взвешивает её поступки и заслуги. А спустя некоторое время душа снова реинкарнирует.

Как пишет Мирча Элиаде:

... орфизм принуждал к аскезе, к обесцениванию богатства и мирской суеты; он требовал от человека жить чисто, молиться, медитировать, самосовершенствоваться и вытравливать из себя животные элементы (титанические, как их называли). Цель состояла в том, чтобы избавиться от вины предков, спастись от непрерывной вереницы существований, обусловленных страданием. А вина предков заключалась в следующем: Дионис, сын Зевса, был заживо растерзан Титанами. Зевс оживил Диониса-Загрея из сердца, которое чудом сохранила Минерва, а затем поразил Титанов молниями. Из пепла этих Титанов возник человеческий род, поэтому в человеческой крови содержится этот титанический элемент зла, а также божественная, дионисийская часть, оставшаяся от тела Диониса. Настоящей целью орфизма было очистить человека от титанических элементов. Но чтобы вступить в орфическую общину, требовалось пройти инициацию [7].

Орфики должны были соблюдать множество обрядов и ритуалов, в том числе аскезу, как очищение себя, в их обязанности входило соблюдение специфических правил (например, придерживаться вегетарианства). Спасения можно было достичь посредством обрядов очищений (katharmoi) и посвящения (teletai). Это должно было помочь отделить божественное (дионисийское) от титанического элемента.

Орфизм придаёт огромное значение письменным текстам — «книгам». Платон перечисляет некоторые книги, которые приписывались Орфею и Мусею, считавшемуся либо сыном, либо учеником Орфея. В этих текстах содержатся трактовки очистительных обрядов и загробной жизни.

Орфизм в древности

Орфический культ возник во Фракии в VIII—VI вв. до н.э. и получил распространение в Македонии, Греции, Южной Италии и Сицилии, позднее — в Риме.

«Впервые он был упомянут в VI веке до н.э. поэтом Ивиком из Регии, который говорит "о славном имени Орфея". Для Пиндара Орфей, "играющий на лире, — отец мелодичных песен" ("Пифийские оды", IV, 177). Эсхил упоминает о нем как о том, "кто завораживает всю природу своими чарами" ("Агамемнон", 1830). Имя Орфея с определенностью названо на метопе IV в. из сокровищницы сикионцев в Дельфах: он изображен на борту судна с лирой в руках. Начиная с V в. иконография Орфея постоянно обогащается: он играет на лире в окружении птиц, диких зверей или в обществе верных фракийцев; он растерзан менадами; он — в Аиде рядом с другими божествами. Пятым веком неизменно датируются первые упоминания о его схождении в ад за своей женой Эвридикой ("Alceste", 357 и сл.). Он терпит крах — либо по той причине, что слишком рано оборачивается, либо потому, что ему противостоят силы ада. Согласно легенде, Орфей живет во Фракии и принадлежит к догомеровскому поколению. Однако на керамике V в. он всегда изображен в греческой одежде: он завораживает своей игрой диких зверей или варваров. Именно во Фракии он нашел свою смерть. Согласно утерянной пьесе Эсхила "Bassarides", Орфей каждое утро поднимался на гору Пангеос, чтобы поклониться солнцу, отождествляемому с Аполлоном. Разгневавшись, Дионис натравил на него менад, которые разорвали кифариста, а останки его разбросали. Голова Орфея, брошенная в Гебр, продолжала петь и доплыла до Лесбоса, где была встречена с почестями и затем стала оракулом»[2].

Об орфиках упоминает в своей «Истории» и Геродот (II:81):

«Эти (ритуальные запреты) согласуются с теми (ритуальными запретами), которые называются орфическими и вакхическими, но в действительности являются египетскими и пифагорейскими. Участнику этих священнодействий тоже не полагается быть погребенным в шерстяных одеждах. Причем, относительно этого имеется священное сказание».

Согласно Платону (диалог «Кратил»), орфики верили, что душа помещается в тело в наказание и после кончины она отправляется в подземное царство для очищения, а затем переселяется в другую оболочку.

Как сообщает античный неоплатоник Прокл (412—485):

«[Орфей] говорит, во-первых, что души сменяют жизни через определенные периоды времени и многократно вселяются в различные человеческие тела:

"(a) Одни и те же отцами и сыновьями в чертогах,

Лепыми женами, и матерями, и дочерями

[Снова] родятся на свет, меж собой меняясь рожденьем"».

В этих стихах он учит, во-первых, о переселении из одних человеческих тел в другие, во-вторых, о том, что возможно переселение человеческих душ и в других животных, Орфей также учит весьма недвусмысленно, когда говорит:

«Вот почему по кругу времен душа человеков

Поочередно в животных вселяется иногда в разных:

То родится конем, а то ***

То [родится] овцой, то птицею с виду ужасной,

А иногда и с собачьим телом, и с голосом низким,

Хладных породою змей ползет по земле она дивной»[3].

Для того, чтобы сохранить свою чистоту после посвящения, орфикам предписывалось вести аскетический образ жизни, быть свободными от любого духовного загрязнения и придерживаться строгой вегетарианской диеты, которая, помимо прочего, исключала некоторые виды рыбы и даже бобы. Также им запрещалось носить кожаную и шерстяную одежду, используя вместо нее одежду из льна, следовало совершать различные упражнения и соблюдать посты, предписываемые так называемым священным преданием.

Изображение Орфея в христианской катакомбе Петра и Марцеллина

Орфизм был тесно связан с пифагорейской традицией. Так же, как и пифагорейцы, орфики верили в метемпсихоз и реинкарнацию. Сходны были и их запреты, которые должны были обеспечить ритуальную чистоту. Согласно греческому поэту и историку V века до н. э. Иону Хиосскому (ap. Diogen. Laert. VIII. 8; cf. Clem. Alex. Strom. I. 131), сочинения, приписываемые Орфею, на самом деле были написаны Пифагором. Согласно христианскому автору Клименту Александрийскому, древнегреческий историк Филохор в первой книге своего «Искусства гадания» говорит, что гадателем также был и Орфей. Кроме того, Климент Александрийский сообщает, что орфические тексты создавали пифагорейцы Бронтин и Кекроп.

Образ Орфея в иудейско-христианской традиции

Катакомбы Доматиллы

Александрийский еврейский писатель Артапан (III-II века до н.э.) отождествлял мифического поэта Мусея с Моисеем и изображал Орфея как его ученика. Неизвестный еврейский автор эллинистического периода, живший, очевидно, в Александрии, написал гекзаметровую поэму, получившую впоследствии известность как «Завещание Орфея» (досл. — Ϫιαθῆκαι, или «Заветы»). В ней Орфей сожалеет о своих прежних заблуждениях и учит единобожию своего сына и ученика Мусея. Поэма привлекла большое внимание, и еврейские и христианские авторы считали ее подлинным произведением Орфея. В IV веке до нашей эры на нее ссылался еврейский философ Аристобул, который хотел доказать, что Орфей, подобно Пифагору, Сократу и Платону, перенял свое учение от Моисея.

В ранней христианской традиции отношение к Орфею было неоднозначным. Так, Климент Александрийский в «Увещевании к язычникам» (гл. 1) обвиняет его в введении идолопоклонства и обмане:

«Мне кажется, что тот фракиец, Орфей, и фиванец, и метимнец, мужи некие, были вовсе не мужами, а обманщиками. Губя жизнь доверчивых под прикрытием музыки, в искусном шарлатанстве неистовствуя на их погибель, справляя бесчинства, обожествляя скорбь, они первыми привели людей к идолам».

Ипполит Римский, рассуждая в «Опровержении всех ересей» (Refutatio V, 20, 1.4) о некоем гностическом «сифианстве» (которое он, разумеется, осуждал), уверяет, что свое учение эти «еретики» почерпнули, в том числе, лично у Орфея.

Негативно оценивает Орфея и христианский теолог Аврелий Августин в своей работе «О Граде Божием»:

«В тот же период времени существовали поэты, которых называют теологами за то, что они писали стихи о богах, но о богах таких, которые были хотя и великими людьми, но все же людьми, или были стихиями этого, сотворенного истинным Богом мира, или же по воле Творца за свои заслуги облечены были начальствованием и властью; и если рядом со многими пустыми и ложными измышлениями они сказали нечто о едином истинном Боге, то, почитая вместе с Ним других, которые не суть боги, и требуя им служения, приличествующего только одному Богу, — во всяком случае Ему правильно не служили и не могли даже сами отстать от баснословной гнусности своих богов. Это были Орфей, Мусей и Лин. Но эти теологи богов почитали, а сами к богам причислены не были; хотя Орфея град нечестивых, уж не знаю каким образом, ставит во главе подземного культа, или вернее — святотатства»[6].

Однако впоследствии многие христиане стали видеть в Орфее прообраз Христа. Подобно тому, как Орфей привлекал к себе игрой на лире зверей и птиц, Христос привлекал души людей. Подобно Христу, Орфей также спускался в Ад. Поэтому он часто изображался в погребальных камерах и на саркофагах. Изображение Орфея встречается в настенной росписи катакомбы Петра и Марцеллина (Рим, IV век). В катакомбах Доматиллы (V—VI вв.) Орфей вписан в октагон, вокруг которого изображены сцены-прообразы Христа и его воскресения.

В том, что дикие звери и птицы были подвластны Орфею, христиане видели прообраз приручения человеческих страстей. Греческий церковный историк Евсевий Кесарийский в «Слове василевсу Константину» (335 г.) прямо уподобляет Орфея Христу:

«Эллинская мифология говорит, что Орфей, ударяя плектром по струнам музыкального инструмента, очаровывал своей песнью всякого рода зверей и укрощал ярость диких животных. В эллинской земле воспевают также и верят, что бездушная лира внушает зверям кротость, и что, повинуясь музыке, деревья изменяют свои плоды. Но наимудрейшее и в высочайшей степени прекраснейшее и гармоническое Слово Божье, различным образом врачуя человеческие, подверженные разнородному злу души, восприняло в свои руки, как бы музыкальный инструмент творение своей мудрости – человека, и посредством его начало бряцать свои чудесные песни уже не бессловесным зверям, а разумным существам».

В христианском искусстве Орфея также сопоставляли с царем Давидом, игравшим на арфе, а также с Адамом как повелителем зверей.

Орфизм в эпоху Возрождения

Якопо дель Селлайо. Орфей, очаровывающий своей игрой животных. Ок. 1480 г.

Среди мифологических героев древности, популярных в культуре Возрождения, Орфей занимал особое место, что было обусловлено многоликостью его образа — музыканта, поэта, теолога, оратора и влюбленного. Миф об Орфее и орфизм в целом вызвали интерес у итальянских неоплатоников, поскольку, прежде всего, помогли им сблизить между собой языческую культуру древности и христианство.

Итальянский философ и теолог Фома Аквинский (1225—1274), опиравшийся на античное предание (в частности, изложенное, как уже было сказано, в «Искусстве поэзии» Горация), изображал Орфея одним из тех философов или поэтов-богословов, которые в стихах рассуждали о Боге, и называл его первым законодателем, побудившим людей жить вместе, сменить одинокое, звероподобное существование на гражданскую общность. Роль Орфея как создателя цивилизации подчеркивалась и обыгрывалась ренессансными гуманистами. В «Генеалогии языческих богов» (ок. 1360) Джованни Боккаччо приписывал Орфею способность красноречием (eloquentia) «хищным и кровожадным людям привить кротость и культуру». Другой стороной просветительской миссии Орфея стало развитие культуры (образованности) или человечности (humanitas), устроительство гражданской жизни.

Веком позже Кристофоро Ландино писал, что

«Своей сладкой речью Орфей смог людей, чуждых добродетели, возбуждаемых и влекомых страстями, привести к гражданской жизни ("ridurre а civile vita")».

Орфей считался также основоположником поэтического искусства и музыки. Орфей исполнял стихи нараспев, аккомпанируя себе игрой на лире; обычно он изображался с музыкальным инструментом в руках. Предание о том, что Орфей соревновался в пении с кентавром Хироном, отразили в своих сочинениях Анджело Полициано, Марсилио Фичино и Пьер де Ронсар. В «Даре кормилице» Полициано упоминал его первым в длинном перечне греческих и латинских поэтов. В пьесе Полициано «Сказание об Орфее», главный герой, потрясенный гибелью своей жены Эвридики, предстает певцом гомосексуальной любви:

«Кто речь мою отныне слушать будет,

Про женскую любовь да позабудет.

Несчастен человек, что веселится

Иль терпит из-за женщин сердца боли,

Иль из-за них свободы вдруг лишится,

Словам их веря, красоте же боле.

А женщина резвей листочка мчится,

Сто раз на дню меняя прихоть воли, —

Бежишь, — зовет; стремишься, — прочь несется,

Как та волна, что о прибрежье бьется.

И Зевс подвластен той любви победам.

Он, путами любовными плененный,

Блаженствует на небе с Ганимедом.

Для Феба горе — Гиацинт сраженный,

Тот пыл святой был и Гераклу ведом,

Мир победил, Иолом побежденный.

Не крепки узы, вяжущие браком,

И страх пред женщиной живет во всяком»[4].

Марсилио Фичино был, по многим свидетельствам, неразлучен с лирой, на которой находилось изображение Орфея (Orphica lyra), под аккомпанемент которой он часто произносил на древний манер (antiquo more) орфические гимны. Именно эту «древнюю манеру исполнения песен, сопровождаемого игрой на орфической лире» (antiquum ad Orphicam lyram carminum cantum), возобновителем которой был он сам, Фичино назвал (в 1492 г.) в числе признаков возрождения в его время золотого века. Скульптор Андреа Феруччи представил Фичино с томами, по-видимому, переводов Платона, которые он держит наподобие лиры (бюст, флорентийский собор Санта Мария дель Фиоре).

Вслед за древнехристианскими авторами гуманисты Возрождения особенно ценили в Орфее то, что он был не только поэтом, но и, как считалось, богословом. Франческо Петрарка писал, что, по словам великих философов и свидетельствам святых, первые богословы были также поэтами, «среди коих особенно выделялся Орфей». Сходным образом трактовали его Боккаччо и Лино Колюччо Салютати. Леонардо Бруни ссылался на Орфея как на пример творца, вдохновленного «поэтическим неистовством» (furor poeticus).

Согласно Фичино, Орфею были присущи все из четырех указанных Платоном вида неистовства:

«...поэтическое неистовство, неистовства таинства, прорицания и любовная страсть».

В качестве богослова Орфей представал одним из звеньев в великой цепи древних мудрецов, передававших в порядке преемства друг другу сокровенную божественную мудрость: благодаря его посредничеству «благочестивая философия, зародившаяся некогда у персов при Зороастре и у египтян при Гермесе», была сообщена Аглаофему и далее Пифагору и Платону. Таким образом, от Орфея, своего прямого предшественника, Платон наследовал богословие (Orpheus... cuius theologiam secutus est Plato). Как и у «прочих древних богословов» (prisci theologi), у Орфея такие христианские гуманисты Эпохи Возрождения, как Фичино, находили концепцию Единого Бога, Божественной Троицы, учение о сотворении мира, близкое тому, которое дано в библейском «Бытии». В «Комментарии на “Пир” Платона, о Любви» Фичино признавался, будто

«...от Орфея он узнал, что Любовь — древнейшее из божеств, благодаря которому хаос был преобразован в космос, мир форм, а также иные тайны любви».

Установить связь между Библией и орфизмом пытался последователь Фичино, французский лингвист и поэт Ги Бодери де Лефевр (1541—1598), написавший поэму, в которой он сопоставил фрагменты орфических гимнов и псалмов для того, чтобы показать, что единый Бог вдохновил как Орфея, так и царя Давида.

Орфей в западной эзотерике и Телеме

Ссылки на идеи орфизма встречаются во многих работах западных эзотериков. Елена Блаватская в своей работе «Тайная доктрина» пишет:

«Мы знаем через Геродота, что Мистерии были занесены из Индии Орфеем, героем, намного предшествовавшим Гомеру и Гезиоду. В действительности очень мало известно о нем, и до очень недавнего времени орфическая литература и даже Аргонавты приписывались Онамакриту, современнику Пизистрата Солона и Пифагора; считали, что он скомпилировал их в нынешнем виде к концу шестого века до Р. X., или 800 лет спустя времен Орфея. Но нам говорят, что в дни Павсания была жреческая семья, которая подобно браминам с "Ведами", передавала по памяти все орфические гимны, и что обыкновенно их передавали таким образом из одного поколения в другое. Помещая Орфея на 1200 лет до Р. X. официальная наука – такая осторожная в своей хронологии и всегда старающаяся выбрать период времени, как можно более поздний – тем самым признает, что Мистерии или, другими словами, драматизированный Оккультизм, относится к еще более ранней эпохе, нежели халдеи и египтяне»[5].

Орфею (Мистериям Диониса) посвящена глава в книге «Великие Посвященные» Эдуарда Шюре. Орфические гимны цитирует в своих книгах «Философский камень», «Гранатовый сад», «Древо Жизни» Израэль Регарди.

Алистер Кроули в 1901 году, находясь в Сан-Франциско, начал сочинять лирическую поэму под названием «Орфей, лирическая легенда», которую опубликовал в 1905 году (Лондон, «Общество распространения религиозной истины») тиражом 500 экземпляров, в двух томах. Поэма Кроули «Аргонавты», написанная в 1904 году, также включает в себя песнь Орфея. Первый вариант ритуала «Звёздного Рубина», содержащийся в «Книге Лжей» (1913), созданный Кроули, содержит Божественные имена из орфической космогонии: Хаос, Эрос, Психея.

Кроули также включил Орфея в Список Святых Гностической Католической Церкви, зачитываемый на Гностической мессе.

Орфические тексты

Поэзия, содержащая орфические верования, восходит к VI веку до нашей эры или, по крайней мере, к V веку до н.э., а граффити V века до нашей эры, по-видимому, относится к «орфикам». Папирус из Дервени позволяет датировать орфическую мифологию концом V века до н.э.

Кроме отрывков, цитированных древними писателями, Орфею приписывали также собрание «Гимнов», представляющих собой сборник из 87 гексаметрических стихотворений, сочиненных в эпоху позднего эллинизма или ранней римской империи, и поэму «Аргонавтика», состоящую из 1377 стихов и относящуюся к IV или V вв. н.э. Первые их списки были доставлены из Константинополя в Италию в 1423 году Джованни Ауриспой и в 1428 году Франческо Филельфо.

«Гимны» представляют собой памятник иератической поэзии, в которой народные верования греков, восходящие к довольно ранним временам, сочетаются с учениями орфиков, пифагорейцев, Гераклита и стоиков. Сборник «Гимнов» сложился окончательно не ранее начала II в. н.э., по одним предположениям — в Александрии, по другим — в Малой Азии; орфическая «Аргонавтика» датируется IV—V вв. н.э.

Возможно, «Гимны» и «Аргонавтика» служили своего рода священными текстами для позднеантичной языческой секты, участники которой именовали себя орфиками. От XV века до наших дней сохранилось не менее 24 манускриптов с орфическими «Гимнами» и «Аргонавтикой» на языке оригинала.

В 1462 году Фичино перевел орфические «Гимны» и «Аргонавтику» на латынь, но не издал этот перевод,

«чтобы не показалось, будто он призывал читателей к принятому в древние времена поклонению богам и демонам, уже давно и справедливо осужденному».

Тем не менее, переводы орфических сочинений в списках имели некоторое хождение. Фичино давал их читать своему другу, немецкому гуманисту Мартину Преннингеру, отдельные гимны посылались Фичино в подарок, в частности, Козимо Медичи и французскому богослову Герману де Ганэ (рукописи Фичино с переложениями орфических текстов не обнаружены).

Впервые «Гимны» и «Аргонавтика» были напечатаны, по-видимому, под присмотром Константина Ласкариса во Флоренции, в 1500 году, типографом Филиппо Джунти; в течение только лишь XVI века они выдержали не менее 12 изданий. Первый их перевод на латинский язык вместе с еще одним приписываемым Орфею поэтическим сочинением магико-минералогического содержания «О камнях» (De litibus) был опубликован базельским типографом Иоганном Опорином в 1555 году.

Далеко не все ренессансные писатели, обращавшиеся к орфическим текстам, считали их единственным автором легендарного поэта-богослова. Некоторые из них вполне допускали (Агостино Стеуко, 1540; Анри Этьенн, 1566), что приписываемые ему гимны создавались, на самом деле, в разное время; из византийского «Лексикона» Суды (изд. 1500 г.) было известно, что под именем Орфея творили несколько авторов. Леонардо Бруни в 1420 г., а после него Джованни Франческо Пико делла Мирандола в 1496 г. приводили мнение Аристотеля, не только отрицавшего принадлежность Орфею некоторых сочинений, но и само его существование. И все же большинство гуманистов были уверены в аутентичности, по крайней мере, орфических фрагментов, сохранившихся в трудах античных авторов; считалось, что если Орфей и не сам создал те или иные из приписываемых ему произведений, то они, безусловно, сохраняли связь с древней религиозной традицией.

По своему содержанию орфические гимны разнородны. Одни представляют собой заговоры и заклинания, другие — молитвы, читаемые при посвящении в мистерии, третьи могут быть названы гимнами в собственном смысле этого слова, то есть стихотворениями, составленными для прославления божеств.

Библиография

• Новосадский, Н.И. Орфические гимны. — Варшава, 1900.
• Жмудь, Л.Я. Орфический папирус из Дервени // Вестник древней истории. — М., 1983. № 2.
• Шичалин, Ю.А. Статус науки в орфико-пифагорейских кругах // Философско-религиозные истоки науки. — М., 1997. —С.12—44.
• Макаров, И.А. Орфизм и греческое общество в VI—IV вв. до н. э. // Вестник древней истории. — М., 1999. №.1.
• Зайцев, А.И. Орфики и древнейший греческий календарь // ΣYΣΣITIA. Памяти Ю. В. Андреева / Отв. ред. В.Ю. Зуев. — СПб., 2000. — С. 108—110.
• Житомирский, С.В. Античная астрономия и орфизм. — М.: Янус-К, 2001.
• Обидина, Ю.С. Влияние орфических представлений о бессмертии души на философскую мысль античности // Философские науки, — М., 2004. № 7.
• Мид, Дж.Р.С. Орфизм. Теософия древних греков. — 2-е изд. — Вологда: Полиграф-Периодика, 2017.
• Kotansky, Roy D. Dialogues of the Dead on the «Orphic» Gold Tablets // David Saunders, David (ed.). UNDERWORLD: Imagining the Afterlife in Ancient South Italian Vase Painting. — Los Angeles: J. Paul Getty Museum, 2021.
• Kotansky, Roy D. Underworld and Celestial Eschatologies in the «Orphic» Gold Leaves // Ziolkowski, Jan M. (ed). Harvard Studies in Classical Philology, 112. — Harvard, 2022.

Примечания

1. Безверхин, А. Генезис и структура орфического мистериального культа // Вестник Бурятского государственного университета. Философия. — № 6—1. — Улан-Удэ, 2015.

2. Элиаде, Мирча. История веры и религиозных идей. В 3-х томах. — Т. 2. От Гаутамы Будды до триумфа христианства. — М.: Критерион, 2002. — С. 154—155.

3. Фрагменты ранних греческих философов. — М.: Наука, 1989. — С. 60.

4. Полициано, Анджело. Сказание об Орфее / Пер. С.В. Шервинского. Статьи А.К. Дживелегова и М.Н. Розанова. — М., Л.: Academia, 1933. — (Итальянская литература / Под общ. ред. А.К. Дживелегова). — С. 67—68.

5. Блаватская, Елена Петровна. Тайная Доктрина. — Т. 3. — М.: Эксмо, 2004. — С. 375.

6. Аврелий Августин. О Граде Божием. — СПб., Киев: «Алетейя», «УЦИММ-Пресс», 1998. — С. 245.

7. Элиаде, М. Искусство умирать. Очерки о Танатосе и Эросе. — М.: Тотенбург, 2021. — С. 224—225.