Фичино, Марсилио

Марсилио Фичино на фреске Доменико Гирландайо в капелле Торнабуони, Санта-Мария-Новелла, Флоренция

Марсилио Фичино (лат. Marsilius Ficinus, итал. Marsilio Ficino; 19 октября 1433 года, Фильине-Вальдарно — 1 октября 1499 года, вилла Кареджи) — итальянский философ, гуманист, астролог, теург, католический священник, основатель и глава флорентийской Платоновской академии. Один из самых влиятельных философов-гуманистов раннего итальянского Возрождения, наиболее значительный представитель ренессансного неоплатонизма. Идеи Марсилио Фичино оказали сильное влияние на богословскую и гуманистическую мысль, на художественную культуру XV — XVI вв. Благодаря ученому подвижничеству Фичино, образованная Европа получила в свое распоряжение перевод на латынь с комментариями сочинений Платона, Герметический корпус, ряд памятников неоплатонизма, языческого гностицизма и христианского богословия.

Ранние годы

Марсилио Фичино родился 19 октября 1433 г. в местечке Фильине, расположенном в долине реки Арно, в округе Флоренции. Семья его принадлежала к знатному роду. Его отец Диотифечи д'Аньоло ди Джусто был одним из лучших врачей в области хирургии, снискал расположение представителей рода Медичи и вскоре с их помощью получил права флорентийского гражданства. Благодаря этому, Марсилио Фичино, до 1456 г. подписывавшийся «Марсилий из Фильине» с 1457 г. начал представлять себя как «Марсилий Фичино флорентиец».

В юности философ получил прекрасное гуманитарное образование у частного наставника — магистра Луки ди Джиминьяно. Осенью 1451 г. Фичино стал студентом Флорентийского университета и слушал курс у профессора Пьеро ди Антонио ди Джованни Дини, а также у гуманиста Капонсакки Никколо ди Якопо Тиньози, с которым они были в теплых дружеских отношениях. Под его руководством юный Фичино с большим прилежанием занимался также математикой, астрономией и оптикой (перспективой), которой посвятил несколько работ. Фичино получил во Флорентийском университете врачебное и философское образование, что позволило ему в дальнейшей жизни использовать медицинские познания на практике, а также в сочинениях на темы противодействия болезням и сохранения здоровья

К периоду обучения во Флорентийском университете относят ранние работы Марсилио Фичино, которые представляют собой схоластические упражнения в области богословия, философии и естествознания. В их число входят «Сумма философии», «Трактат по физике», «Трактат о Боге, природе и искусстве», «Трактат о душе», «Вопросы о свете и многие другие», «О звуке», «Разделение философии». Сам Фичино называл эти работы «очень кратким компендием по диалектике и философии», предназначенным служить введением в науки». В сочинениях Фичино этого цикла используется принятый в схоластике способ рассуждений посредством постановки вопросов и получения в ходе их решения определений, а также выработанная в ней терминология. Вполне естественно, что большинство тем, в них обсуждаемых, заимствовано из различных трудов Аристотеля.

А.Ферруччи. Бюст Марсилио Фичино. 1521 г. Флоренция, собор Санта Мария дель Фиоре

Интерес Марсилио Фичино к Академии Платона был, однако, сильнее его увлечения Аристотелем. Стоит отметить, что для Марсилио Фичино Аристотель, все же, был только физиком, а Платон — богословом. Именно это различие определило последующий вектор. Это заметно в его ранних работах, где он прямо признает «авторитет Платона наивысшим из всех». Фичино внимательно изучал и исследовал латинских авторов, делая отовсюду платонические извлечения и не пренебрегая ничем. По этой причине всех латинских платоников, то есть Цицерона, Макробия, Апулея, Боэция, Августина, Халкидия и других авторов, он никогда не выпускал из рук, и в то же время он составил на них комментарии, которые никогда не публиковал. Плодом его ревностного изучения платоников на этом этапе стали утраченные четыре книги «Наставлений в платонической науке», датированные 1456 годом.

Много лет спустя Фичино признавался, что прочитавшие его труд Кристофоро Ландино и Козимо Медичи, в целом, его одобрили, но посоветовали не публиковать, пока философ не обучится греческому языку и будет черпать знания также из оригинальных источников платонического учения. Послушавшись совета, распространять эту работу Фичино не стал, но и от уничтожения тоже отказался, и, более того, приступив затем к Платону и греческим платоникам, «Наставления» в последующих книгах философ постепенно редактировал. В том же году Фичино написал «Комментарий к Тимею», также не сохранившийся. Данный комментарий, вероятно, представлял собой вторую редакцию «Наставлений в платонической науке».

Уже в этот ранний период у Марсилио Фичино формируется установка, направлявшая всю его последующую деятельность, — разрабатывать христианскую апологетику, опираясь на философско-богословское наследие античности. Концепция намечаемого синтеза языческой и христианской культуры диктовалась благочестивой задачей укрепить христианскую веру, дав ее положениям более широкое, и поэтому, как казалось, более прочное обоснование авторитетом уходящей корнями в самые отдаленные времена традиции, наиболее полным образом обобщенной Платоном. Именно в том, чтобы возродить, изучить и истолковать эту традицию, видел свою миссию Фичино.

«О том, что душа бессмертна они [Меркурий и Платон] убеждают многими превосходными доводами, и поскольку в другой книге я на эту тему вел речь подробнее, то сейчас я обойду ее стороной»[1]

«Вот почему хотя, — сказано в том же 'Трактате о Боге и душе", — Меркурий был на земле много веков перед Платоном, тем не менее эти два светоча столь сходны [между собой], что воистину кажется, будто Меркуриев дух преобразился в Платона»[2]

Этим же периодом датированы письмо-трактат «О моральных добродетелях», имеющее подзаголовок «О великолепии» (о разработке нравственного идеала в духе тех изменений общественного и политического строя, которые имели место в раннемедичейской Флоренции), сочинение «О четырех философских школах» (реферат, дающий краткие сведения об академическом, перипатетическом, стоическом и эпикурейском направлениях античной философии), трактат «О наслаждении» (исследующий гедонистическую этику основных философских учений древности, помимо основных — также киников, киренаиков и атомистов), трактат «Физиогномия»(о проблеме темпераментов).

Джованни ди Стефано. Гермес Трисмегист, вручающий скрижали. Напольная мозаика Сиенского собора. 1488 г.

После судьбоносной встречи с Козимо Медичи в 1459 г. Фичино целиком погрузился в платоновские штудии и, пройдя недолгое обучение греческому языку, приступил к переводам. К первым опытам перевода с греческого принадлежали переводы «Первооснов физики» и «Первооснов богословия» философа Прокла, переложение «О пифагорейской школе» Ямвлиха, комментарий Гермия Александрийского (V в.) на «Федр» Платона, «Математики» Теона Смирнского, «О природе мироздания» Псевдо-Окелла Луканского, орфических, гомеровских, Прокловых гимнов, орфической «Аргонавтики» и «Теогонии» Гесиода. Около 1462 г. Фичино выполнил перевод с древнегреческого языка на латынь «Гимнов» и «Аргонавтики» — апокрифических сочинений, автором которых традиция считала легендарного поэта древности Орфея.

Около 1463 г. Фичино, по инициативе Козимо Медичи, выполнил перевод корпуса герметических трактатов, получивших общее название «Поймандр» и приписываемых Гермесу Трисмегисту. Комментарий переводчика к этому корпусу текстов проливает свет на концепцию всей его деятельности: Фичино дал более детальную разработку тезису о непрерывной традиции единой и повсюду согласной с собой школы древнего богословия, основанного Гермесом Трисмегистом, продолженного Орфеем, Аглаофемом, Пифагором, Филолаем и до полного совершенства доведенного Платоном. Рассматривая творчество афинского философа в качестве важнейшего звена в развитии дренеязыческого богословия, Фичино как бы воспроизводил путь, которым от мыслителя к мыслителю шла религиозно-философская мудрость древности.

Перевод и толкование сочинений Платона

В 1463 году Фичино переводит на латинский язык диалоги Платона, творчество которого он рассматривал как важнейшее звено в развитии «благочестивой философии», восходящей к самым отдаленным временам. С целью проследить судьбу и показать внутреннее согласие «древнего богословия» Фичино начал с тех, кто, по преданию, одним из первых сообщил людям сокровенные божественные тайны, прикрывая их поэтическими образами, философскими притчами, математическими фигурами и числами. В своих занятиях он как бы повторял тот путь, который прошла религиозно-философская мудрость язычников, получившая свое наиболее совершенное выражение у Платона и его последователей.

Титульная страница рукописи М.Фичино. Вольфенбюттель, Библиотека герцога Августа

К августу 1469 г. Фичино составил «Комментарий на "Пир" Платона, о Любви», перевел его на итальянский язык — первое крупное оригинальное сочинение, разошедшееся в многочисленных рукописях и принесшее ему известность. Работа над переводом, а затем над латинским изданием сочинений Платона и комментариев к ним была для Фичино не очередным, а важнейшим этапом его деятельности. В этом же году он приступил к написанию своего фундаментального труда «Платоновское богословие о бессмертии душ».

«Божественное провидение… — решило священную религию не только укрепить пророками, сивиллами и святыми учителями, но также особенным образом возвеличить посредством некой безупречной философии; и поэтому не иначе, как волей «всемогущего Бога» душа Платона снизошла в мир, дабы «наставить людей в священной религии»[3]

Комментарий повествует о космической функции любви и о сущности прекрасного. Исследуя природу красоты, Фичино настаивал на ее божественном происхождении. Будучи в своем основании духовной, красота вместе с тем отражается и воплощается в материальных телах и формах; назначение любви, определяемой Фичино как некий «духовный круговорот», в том, чтобы привести человека от красот этого мира к их истинному источнику, то есть соединить с Богом.

Воспитанный на богословских суммах Средневековья и комментариях к ним, Фичино в Платоне видел прежде всего создателя подобного рода суммы только уже «древнего богословия», которое совместимо с Божественным откровением и может быть использовано для проникновения в глубины величайших тайн христианского вероучения. Именно поэтому Фичино находил также возможным использовать «древнее богословие», подытоженное платонизмом, в спасительных для религии целях, т.е. для ее апологетики.

Платоновское богословие о бессмертии душ

Главное из собственных сочинений Марсилио Фичино — фундаментальный трактат «Платоновское богословие о бессмертии душ», состоящий из предисловия и восемнадцати книг, разбитых в свою очередь на главы. В предисловии к «Платоновскому богословию» Фичино заявляет о намерении восстановить почитание Бога и сформировать новое понимание человеческой природы. В отличие о других гуманистов, находивших вдохновение в трудах ранних отцов Церкви, прежде всего Августина, Фичино в своих рассуждениях опирается на учение Платона и его последователей, полагая платоновскую традицию в целом находящейся в соответствии с христианской.

Титульная страница книги М.Фичино. Флоренция, Библиотека Медичеа-Лауренциана

«Поскольку я, давно уже поддерживаемый авторитетом Августина и движимый великой любовью к людям, решил представить образ Платона как можно более близким к христианской истине, то особенное ударение я делаю на двух предметах, о которых уже говорил, и по этой причине весь труд посчитал необходимым назвать "Платоновское богословие о бессмертии душ"... Я верю (и вера моя не напрасна), что волей Божественного провидения испорченные умы многих людей, которые неохотно подчиняются авторитету одного только Божественного закона, должны согласиться по крайней мере с платоновскими доводами, высказанными в пользу религии, а также, что все те, которые нечестиво отделяют занятия философией от святой религии, должны в конце концов признать, что их заблуждение подобно заблуждению людей, которые отделяют любовь к мудрости от плодов этой мудрости... Я верю, наконец, что доверяющие только ощущениям тела и предпочитающие, к несчастью, истинным вещам тени этих вещей, убежденные платоновским разумом, станут созерцать то, что выше чувств, и счастливо предпочтут сами вещи их теням»[4]

В этом сочинении Фичино стремился доказать, что фундаментальные истины христианской веры, в частности ее учение о бессмертии души, подтверждаются наиболее авторитетными языческими мудрецами, многие из которых творили еще до пришествия Христа. Основной полемический пафос трактата направлен против аверроистов и эпикурейцев, отрицавших бессмертие индивидуальной души. Обстоятельно исследуя подходы известных ему мыслителей прошлого к решению кардинальных вопросов бытия и познания, Фичино дал своеобразную, ренессансную по сути, переработку неоплатонизма, в первую очередь философского богословия Прокла.

Вслед за неоплатониками в основе мироздания Фичино полагал иерархию сущего, в которой подчеркивал момент единства, поскольку все ее ступени находятся в динамической связи благодаря постоянному процессу нисхождения от высшего начала к низшему и восхождению в обратном направлении — от материи через посредствующие инстанции к Богу. Эта непрерывная циркуляция бытия делает перегородки между различными его уровнями зыбкими, подвижными, условными и соединяет, казалось бы, несоединимое — Бога и мир — в некую целостность, в которой различные природы отражаются и присутствуют друг в друге.

Главнейшим выражением и условием вселенского единства является душа, или, как ее именует Фичино, «третья сущность», сочетающая всевозможные виды и уровни реальности, стягивающая в себе противоположные начала бытия, ибо она — «центр природы, средоточие всех вещей, цепь мира, лик вселенной, узел и скрепа мироздания». Стремясь акцентировать центральное положение души в иерархии сущего, Фичино саму эту иерархию делит не на шесть уровней, как, например. Плотин, а на пять, так чтобы душа занимала место в середине, на третьей ступени, считая как сверху, так и снизу: Бог и ангелы составляют верхние этажи, качество и тело — нижние, душа же располагается между теми и другими.

Причастная всем им, душа, когда поднимается к Богу или опускается в низины бытия, увлекает с собой остальные природы, именно ее действием осуществляется подвижная связь всех ступеней мироздания. Наделенный такой душой человек выступает у Фичино полновластным хозяином внешней, материально-природной жизни. Он ощущает себя свободным творцом, от воли которого зависит все, что его окружает, своего рода богом, способным извести из себя целый мир, перевоплощая и преобразуя объекты и отношения действительности.

Антропология, разработанная флорентийским гуманистом, больше, чем учение какой-то школы или направления: она стала идеологией эпохи, придав теме достоинства человека, постоянно возникавшей в сочинениях ренессансных мыслителей, космический масштаб и выявив ее онтологические предпосылки.

Трактат «О христианской религии» и Академия

В декабре 1473 г. Марсилио Фичино был рукоположен в священники и своим долгом почел сразу же выступить с сочинением о религии, служителем которой он стал. В 1474 году, сразу после завершения «Платоновского богословия», Фичино написал трактат «О христианской религии», состоящий из 37 глав и предисловия, которым стремился возобновить традицию христианской апологетики раннецерковных писателей. Как и переводы Платона и «Платоновское богословие», трактат «О христианской религии» Фичино посвятил Лоренцо Медичи. Трактат в определенном смысле предназначен был служить пролегоменами к «Платоновскому богословию» и всей древнеязыческой мудрости, возрождением которой Фичино занимался,должен был подготовить христианскую мысль эпохи к их восприятию.

Доказывая истинность христианского вероучения ссылками на доктрины и практику других религиозных культов, Фичино в них усматривал обнаружение «единой религии», предустановленной божественным проведением, которое «не терпит, чтобы и на время какая-либо часть мира совершенно не ведала религии, и поэтому дозволяет соблюдение многообразных форм богопочитания в различных местах и в разные времена». Само это многообразие — при том, что никакая религия, в отличие от христианства, не выступает полным и высшим выражением истины веры — «порождает какую-то изумительную красоту во вселенной».

В 1488 г. Фичино был назначен каноником Флорентийского собора, тогда же философ начал выступать с проповедями, которые собирали большую аудиторию, с интересом слушающую, как он рассуждал, цитируя отцов церкви и повторяя мысль пифагорейца Нумения о том, что

«Платон не кто иной, как второй Моисей, говоривший на аттическом наречии»

«закон Моисеев, не вполне совершенный... исправил не только Господь в Евангелии, но также Сократ и Платон»

Довольно рано вокруг Фичино начала складываться группа единомышленников, своего рода вольное ученое братство, получившее широчайшую известность под именем Платоновской академии. Она не имела устава, вместо него ее участникам было предложено руководствоваться максимами житейской мудрости, украшавшими загородный дом главы академиков: «радуйся настоящему», «не цени имущества», «не гонись за почестями», «ничего слишком», «сторонись трудов суетных».

Академия не знала должностей и фиксированного членства, в ее деятельности принимали участие люди самого разного звания и рода занятий: именитые патриции, купцы, должностные лица государства, священнослужители, врачи, университетские профессора, гуманисты, богословы, поэты, художники.

Малые труды

Выход в свет всех крупных своих трудов Фичино предварял или сопровождал небольшими публикациями, оформленными, как правило, в виде посланий различным лицам. Одно из них, «Пояснение к "Платоновскому богословию"», было составлено в январе 1477 г. и состояло из вступления и трех небольших трактатов, упомянутых Фичино как самостоятельные произведения в числе других недавно завершенных им богословских сочинений.

В 1476 г. Фичино издает небольшие трактаты «О свете в теле мира, в ангеле, в Боге» и «О восхищении Павла до третьего неба и бессмертии души», вошедшие во вторую книгу «Эпистол».

В начале 1477 г. был подготовлен трактат «Компендий Платоновского богословия», который посвящался философам-единомышленникам и вместе с четырьмя другими сходного типа сочинениями, созданными осенью-зимой 1476—1477 гг., образовывал некое собрание, именуемое «пять ключей платоновской мудрости».

К концу июня 1478 г. Фичино перевел с латинского на итальянский язык 11 посланий из 1—5-й книг своих «Эпистол» и озаглавил всю подборку «Нравственные беседы о глупости и ничтожестве людей».

Медаль в память Марсилио Фичино, школа Никколо Фьорентино

В 1479 г. Фичино написал трактат на итальянском языке «О мерах против чумы». Поводом, заставившим гуманиста вспомнить о полученном смолоду медицинском образовании, стала эпидемия чумы, захватившая Флоренцию в 1478 — 1480 гг. В рассуждении о природе и причине этого недуга Фичино опирался на свои познания в астрологии, усматривая в нем злотворное действие определенных небесных констелляций, производящих в воздухе ядовитые пары, которые смертоносны для людей. Главная рекомендация Фичино состояла в том, чтобы бежать из зараженных мест как можно раньше и дальше, а возвращаться как можно позже.

Верный своему давнему плану, после изучения Платона Фичино обратился к исследованию дальнейшей традиции «благочестивой философии». С 1484 он был занят переводом и комментированием «Эннеад» Плотина (1492). 6 января 1489 г. в письме к Франческо Бандини Фичино сообщал, что откомментировал лишь половину книг Плотина и, возможно, успел бы все, если бы не вынужден был кроме того переложить на латынь частями сочинение Михаила Пселла «О демонах», трактат Синезия «О сновидениях», фрагменты «О воздержании от употребления в пищу животных» Порфирия, «О мистериях египтян, халдеев, ассирийцев» Ямвлиха, а также комментарий Прискиана-Лидийца к трактату Феофраста «Об уме» В этот же период Фичино перевел «О жертвоприношении и магии» Прокла, а также труды Псевдо-Дионисия Ареопагита, Афинагора.

В 1489 г. Фичино опубликовал собственный медико-астрологический трактат «Три книги о жизни», созданный в значительной мере по мотивам комментариев к Плотину. Материал этого произведения послужил пищей к разговорам, в которых Фичино обвиняли в неподобающем ему как священнику занятии медициной, астрологией и магией. Это привлекло внимание римской курии. Фичино оправдывал себя тем, что священникам не возбраняется заниматься лечением болезней тела, что он не одобрял, но лишь излагал магическую науку в связи с комментированием Плотина, что он, наконец, вел речь не о поклонении демонам, но о естественной магии, нацеленной на обретение телесного здравия, используя благодетельные небесные воздействия.

В 1492 написал трактат «О солнце и свете», в 1494 завершил обширные толкования к нескольким диалогам Платона. В предисловии к трактату Фичино сознавался:

«Ныне изо дня в день я занят переложением Платона... Недавно же дойдя до того таинства, где Платон искуснейшим образом сравнивает Солнце с самим Богом, мне захотелось потолковать о столь важном предмете пространнее, тем более, что наш Дионисий Ареопагит... охотно трактует о сходном сравнении Солнца с Богом»[5]

В 1495 в Венеции Фичино издал двенадцать книг своих «Посланий». 27 сентября 1499 г. датировано завещание, исполнителями которого Фичино назначил семь братьев из монастыря Святого Марка. Умер Марсилио Фичино 1 октября 1499 г. за комментированием «Послания к римлянам» апостола Павла.

Магия и астрология

Для своей магической практики Фичино опирался на разнообразные материалы. Основными среди них были христианская месса и неоплатонические трактаты. Кроме того, существенное влияние на него оказали средневековые руководства по магии (так называемые гримуары), такие как труды Алкинди, Авиценны, Роджера Бэкона и Пикатрикса. Эти источники служили вдохновением, особенно в отношении использования талисманов.

Признавая живое единство вселенной Марсилио Фичино писал, что не мог не признавать и наличие связей между миром небесным и земным. Для Фичино Вселенная состояла из мистических связей, или соответствий, которые непрерывно взаимодействовали. Семь планет влияли на подлунный мир своими качествами через мистические связи. Кроме того, что звезды и планеты играли роль знаков, или вестников Божественного провидения, они также в качестве объектов более высокого порядка должны были с необходимостью воздействовать на то, что расположено ниже их, на всякую земную тварь, включая людей, — на их телесное естество и тесно связанные с ним части души. А это означает, что астральные влияния ни в коей мере не упраздняют свободную волю человека, сосуществуя с ней. Фичино считал свою магию «натуральной» (то есть естественной, следующей соизволению Бога) и обращался, в основном, к планетарным сущностям. Он искал влияния безличных планетарных духов на душу и тело (не стремясь к большему: на разумную душу) — и был доволен этим, по крайней мере, он так утверждал. Эти безличные планетарные духи действовали через Мировой Дух (Spiritus Mundi), влияя на человеческий дух.

Эпидемию чумы, поразившую Италию в 1478—1479 гг., Фичино в специальном трактате «Советы, как противостоять чуме» объяснял неблагоприятным сочетанием небесных тел, призывая опасаться конъюнкций Луны с Солнцем, Сатурном или Марсом, или ее противостоянием Солнцу, или когда она образует фигуру квадрата с этими планетами, причем «чумная зараза сильно распространяется при восходе и заходе Солнца».

Рафаэль. Астрономия. 1508 г. Станца делла Сеньятура. Рим, Ватикан.

Фичино не только признает, но даже настаивает на том, что человек подвержен астральным влияниям, хотя и до определенного предела постольку, поскольку звезды не могут лишить его свободы воли, или не властны над его умом. Как он пишет в книгах «О жизни», они воздействуют лишь на дух человека посредством Мирового Духа (spiritus mundi), некоего среднего звена между душой мира и его телом:

«...во вселенной то, что мы зовем духом, является некой приманкой, или стимулом, для совокупления тел с душой»[6]

Строго говоря, Мировой Дух, обеспечивающий связь небесных объектов с тем, что находится под Луной, и, соответственно, — живое единство мира, заимствован Фичино, по-видимому, у стоиков, хотя в своей космологии он стремился предстать продолжателем Платона и Плотина. Природа этого духа двояка:

«Он есть тончайшее тело, как бы и не тело, а уже душа. И равно как бы не душа, но почти тело. В нем немного природы земли, больше — воды, еще больше — воздуха, намного больше — огненной и звездной... Он животворит всюду и все, будучи непосредственной причиной всякого порождения и движения <…> Сочетая в себе свойства четырех стихий, он в состоянии служить посредником между небесами и нижним миром, пронизывать его и воздействовать на его тела. Этим духом, коий можно именовать небом и квинтэссенцией (т.е. пятой сущностью), мир порождает все вещи, включая звезды и четыре стихии <…> Сродни ему дух человека, — некое тончайшее и прозрачнейшее тельце, — коим можно уловить, если он станет, насколько в его силах, небесным, или уподобится ему, дух, или дыхание мира <…> Значит, подобно тому как мир звездный и небесный воздействуют на человека и всю подлунную природу, так и человек, сообразуя свой дух с мировым, способен оказать обратное влияние»[7]

Концепция «семенных логосов» как связующего звена между формами, запечатленными в материи, и идеями ума, или посредников между миром земным, небесным и занебесным, обнаруживает близость идей Фичино не только к онтологии Плотина, но и к натурфилософскому учению Фомы Аквинского. Убежденный в существовании непрерывной связи материальных форм с божественными идеями через семенные логосы, Фичино считал, что благодаря определенным манипуляциям с этими формами человек способен получить в свое распоряжение энергии и силы высших миров. Речь идет об «астральной магии» как частной форме натуральной магии.

В роли мага выступает человек, который умеет должным образом обращаться с материальными формами, чтобы привлечь в них небесные блага. Точно так же поступает

«философ, сведущий в том, что касается природы и звезд, коего мы имеем обыкновение называть магом, благодаря некоторым приманкам и в подходящий момент сводя небесное в земное не иначе, нежели прилежный земледелец прививает к старому стволу молодой росток. И это весьма одобряет Птолемей, утверждая, что сей мудрец может так же использовать действия звезд, как земледелец добрые качества почвы. Маг делает покорным земное небесному, более того низшие области — высшим... <…> так, во власти этого мудреца-мага, или философа, эксплуатировать материальные объекты, оформлены ли они природой или искусством, и, узнав, какие идущие с неба воздействия они в состоянии принять, эти объекты подобрать, приуготовить и настроить так, чтобы через них приобрести для себя небесные дары и даже — посредством этих последних — заполучить занебесные силы»[8]

Чтобы показать, как можно получить некие блага от небесных тел, Фичино берет для примера планету Меркурий: для этого она должна находиться в знаке Девы, или, по крайней мере, там должна быть Луна, взирающая на Меркурия, и вот тогда нужно сделать из олова или из серебра образ со знаком Девы и с ее символами, а также с символами Меркурия. И в силу сходства форм земного тварного образа и небесных объектов, этот образ воспримет идущие от них влияния.

Фичино считал музыку наиболее связанной с человеческим духом, поскольку она использовала тот же элемент в качестве проводника — воздух. Но что ещё более важно, звук состоял из движений, в то время как зрительные впечатления просто передавали статичные образы. Эти две причины заставляли звук воздействовать на дух более эффективно, чем зрение, и, поскольку магия действует именно на spiritus, звуки считались более сильными, чем зрительные впечатления. Таким образом, то, что маг видел или чувствовал, было вторичным по отношению к тому, что он слышал. Фичино использовал музыку в своих магических работах. Он сочинял гимны или перекладывал на музыку такие тексты, как Орфические гимны, которые он затем использовал, как важную часть своих магических операций.[10]

Также Фичино пишет, что древние, желая иметь жизнь долгую, в час Сатурна, когда он восходил, производили в сапфире образ Сатурна в виде старого человека, сидящего на высоком кресле или на драконе, с головой, покрытой лоскутом темной материи, держащего в поднятых над головой руках серп или рыбу и облаченного в черную одежду. Можно было и другим способом попробовать стяжать долгую и счастливую жизнь с небес, изготовив образ Юпитера на светлом или белом камне в виде человека с короной верхом на орле или на драконе, его возносящем к славе, одетого в платье шафранного цвета. Примеры эти Фичино продолжает и очевидно, что во всех них он, широко заимствуя материал из весьма популярного в его время трактата о симпатической и астральной магии Пикатрикс, рассказывает об изготовлении магических талисманов, коими человек обращает себе во благо нужные ему планетные энергии. Использование талисманов как средство привлечения влияния планет рассматривалось как очень мощная помощь, но также и очень опасная, поскольку Церковь осуждала её использование. Потому, Фичино был достаточно осторожен, советуя использовать талисманы.

Иллюстрация ко второй части трактата «О жизни». Иероним Брауншвейгский

В числе образов, аккумулирующих в себе небесные силы, Фичино называет крест, подчеркивая его особое положение и преимущества по сравнению со всеми другими возможными формами небесных объектов и их конъюнкций, так как силы небес достигают своей наибольшей полноты, когда лучи светил, расположенных по четырем сторонам света, пересекаются под прямыми углами и тем самым образуют форму креста.

«Поэтому-то древние и говорили, что фигура креста сотворена силой звезд либо приемлет их силу и потому обладает высшей властью в образах и воспринимает силы и духи Планет. Изображая его на груди Сераписа, они (египтяне) символизировали им будущую жизнь; впрочем, признание египтянами еще до пришествия Христова важности креста свидетельствует не столько о его звездных дарах, сколько предвещает достоинство, которое он примет от Христа»[9]

В трудах Фичино многочисленны упоминания демонов, которые преимущественно относятся к планетам, хотя бывают и небесные, и элементальные. У них есть души и тела, воздушные или эфирные, в зависимости от их статуса. Планетарные демоны занимаются распространением небесных влияний и могут, поскольку обладают душой и духом, воздействовать на душу и дух человека. Фичино отождествлял иерархию демонов неоплатоников с иерархией ангелов христианских авторов. Непростым оказался вопрос о разграничении полномочий планетарных духов и демонов. Фичино склонялся к тому, что на персональном уровне действуют только обладающие душой демоны, тогда как влияние духов планет более общее. Общую концепцию магических знаков и талисманов Фичино заимствовал у Фомы Аквинского.

Примечания

1. Ficino M. Tractatus de Deo et anima // SF. Vol. II. P. 14

2. Ficino M. Tractatus de Deo et anima. P. 134

3. Ficinus M. In libros Platonis Prooemium / / Op. om. P. 1128, 1129

4. Ficinus M. Theologia Platonica. Prooemium. P. 78

5. Ficinus M. In librum de Sole Prooemium. P. 965

6. Ficinus M. De vita. III. 26 / / Op. om. P. 570

7. Ib. P. 535.

8. Ib. P. 570

9. Ib. P. 556

10. Хенрик Богдан. Западный эзотеризм и ритуалы инициации. Inverted Tree, Харьков, 2023. С. 101.

Публикации на русском языке

• Марсилио Фичино. Комментарий на «Пир» Платона, о Любви / Пер. А. Горфункеля, В. Мажуги, И. Черняка // Эстетика Возрождения / Сост. В.П. Шестаков. М.: Искусство, 1981. Т. 1. С. 144–241.
• Марсилио Фичино. Избранные письма / Пер. О.Ф. Кудрявцева // Гуманистическая мысль итальянского Возрождения. М.: Наука, 2004. С. 253–270.
• Марсилио Фичино. Книга Меркурия Трисмегиста о мудрости и силе Бога: Пимандер. (В переводе на латинский. 1471 г.) Билингва. М. Книжный дом Либроком. 2010.
• Марсилио Фичино. Платоновская теология о бессмертии души в XVIII книгах. Пер. с лат. А. Я. Тыжова. СПб. Владимир Даль. 2020.

Библиография

1. Кудрявцев О.Ф. Флорентийская Платоновская академия: очерк истории духовной жизни ренессансной Италии. М.: Наука, 2008. - 479 с.