Моноим Аравийский

Моноим Аравийский, или Моноим Араб (ср.-греч. Μονόιμος ο Άραψ, лат. Monoimus Arabicus) — христианский гностик конца II — начала III вв. Предполагаемые годы жизни — 150—210. Вероятно, его имя является формой еврейского имени Менахем, что с иврита переводится как Утешитель. Долгие века его имя сохранялось только в кратком (самая краткая запись в книге) упоминании у ересиолога Феодорита Кирского (386/393 — 458/466) [1], написавшего дословно следующее:

«Говорят, что Моноим из Аравии, воспользовавшись арифметикой, создал собственную ересь».

Однако обнаруженный в середине XIX века труд Ипполита «Опровержение всех ересей» в десяти книгах, из которых восемь сохранились, показал, что именно к этой работе относились слова Феодорита («говорят, что…»). В своем труде Ипполит дает (кн. VIII гл. 5-8 и кн. X гл. 13) краткое изложение доктрины Моноима, приводя также отрывок из его письма к некоему Теофрасту. Анализ этого письма показывает, что Моноим получил очень достойное греко-римское образование. Моноим был последователем Татиана (который, как отмечал еще Ириней Лионский, когда-то был приверженцем Иустина-философа, но затем порвал с ортодоксией и ушел к валентинианам).

При беглом — с подачи Ипполита — взгляде на описанную систему она может показаться разновидностью обычного пантеизма, замешанного на пифагорействе, но более пристальное рассмотрение показывает отчетливые христианские элементы в этой схеме. Например, у Моноима есть косвенная отсылка к прологу Евангелия от Иоанна, бывшего очень популярным в гностической среде.

Отправной точкой размышлений Моноима является приписывание в Новом Завете процесса творения Сыну Человеческому (υἱὸς ἀνθρώπου), из чего можно сделать вывод, что первопринцип был назван Моноимом Человеком (ἄνθρωπος) вполне резонно. Из этого следует, что ошибочно искать Бога в творении; мы должны искать Его в себе, и лучше всего можем найти Его, изучая спонтанные движения нашей собственной души. Связь между «Человеком» и «Сыном Человеческим» существует вне времени. Последний выводится из первого, но в силу прямой и вечной потребности самой Его природы, так же как из огня с необходимостью выводится свет, который делает его видимым. Таким образом, относительно первопринципа Писание говорит как о «бытии», так и о «становлении», причем первое слово относится к «Человеку», который не рожден, а второе — к «Сыну Человеческому», который рожден, и если Человек — единица, то Сын Человеческий — десятка.

Подобную эволюцию творения от монады (единицы) к декаде (десятке) мы также видим в «Послании Евгноста» из «Библиотеки Наг-Хаммади». Чтобы проиллюстрировать то, как в этом первопринципе сочетаются единство и множественность, совершенная простота с самыми противоречивыми атрибутами, Моноим обращается к греческой букве йота, штрих которой символизирует единицу, при этом сама она нумерологически также представляет число десять. Затем из единицы вытекают все остальные однозначные натуральные числа, предшествующие десятке (диада, триада, тетрада, пентада, гексада, гептада, огдоада и эннеада) [2]. Процесс творения далее иллюстрируется математической теорией образования из абстрактных чисел реальных элементарных тел. Тип деятельности Сына Человеческого, который совершает все преобразования в природе, символически отображен в жезле Моисея, который также был йотой, одним рогом, при этом действуя десятикратно.

Верхний штрих как «образ совершенного Человека» намекает на описание Павла в Послании к Колоссянам 1:15 — «[Сын] есть образ Бога невидимого» [3]: подобным же образом сама йота и её вершина разделены, но взаимосвязаны. Первое охватывает второе, а последнее является образом первого, язык, также используемый в «Трехчастном Трактате» [4]: Человек относится к Сыну Человеческому, как йота к своей вершине.

Современный американский религиовед Джоэл Кальвесмяки говорит не только о пифагорейских, но и о платоновских влияниях на философию Моноима:

«Моноим связывает свою космологию не только с повествованием из Книги Бытия, но и с Тимеем, одним из наиболее важных для поздней античности текстов Платона. В этом труде все материальные элементы считаются состоящими из двух видов треугольников, равнобедренных и равносторонних. Треугольники слипаются друг с другом, образуя пять основных молекул мира, лишь четыре из которых обсуждает Платон: кубы, четырехгранные пирамиды, октаэдры и икосаэдр. Они соответствуют земле, огню, воздуху и воде (Тимей 55а - 56б). Моноим принимает схему Платона и утверждает, что сами изометрические формы происходят от чисел, удерживаемых вершиной йоты (Ипполит, VIII.14.1-2). Его логика заключается в том, что числа, стоящие за пятью геометрическими фигурами Тимея, <непременно> должны иметь какой-либо источник или происхождение. Моноим определяет этот источник как верхнюю часть йоты, Сына Человеческого. Это призыв не просто толковать Моисея с позиций автора Тимея, но и читать Платона в свете Моноима».

Заметим также, что использование Моноимом фраз «Человек» и «Сын Человеческий» напоминает описания мифической системы наасенов, хотя сам Ипполит классифицировал системы Моноима и наасенов по отдельности. Однако Моноим описывает первопринцип как андрогина, и применяет к нему титулы «Отец и Мать, два бессмертных имени», т.е. употребляет фразы, взятые из т.н. «Гимна наасенов» (в русском переводе Дм. Алексеева известного как «Гностический псалом» [5]). Но общий источник данной терминологии можно найти в позднем парафразе «Великого Откровения» («Ἀπόφασις μεγάλη»), анонимного трактата, когда-то приписывавшемся Симону Магу, причем этот отрывок также мог быть, как полагали в прошлом, оригиналом моноимовой аттрибутации первопринципа.

Дальнейшие следы заимствований Моноима из «Ἀπόφασις μεγάλη» обнаруживаются в отсылке к семи силам, способствующим творению, которые соответствуют семи «корням» из «Ἀπόφασις μεγάλη». Эти силы сначала появляются как комбинация из шести, напоминающая ядро Плеромы, которому учили валентиниане в изложении Ипполита, а затем следует седьмая.

Как отмечает, резюмируя нумерологические аспекты учения Моноима, Джоэл Кальвесмяки,

«Ничто не указывает на то, что Парафраз <Апофазиса>, Моноим или валентиниане зависели друг от друга в своей числовой символике. К тому же, им это и не было нужно. Богословие чисел было широко распространено в христианстве конца второго и начала третьего веков, не ограничиваясь каким-либо одним движением. Его придерживались христиане, которые, вдохновленные неопифагорейством и платонизмом, разработали базировавшуюся на арифметике мифологию, чтобы заразить видением трансцендентного и укоренить в нем как церковников, так и культурную элиту. Было распространено множество теологий арифметики, из которых валентинианские сохранились лучше всего. Некоторые ее модификации пытались сохранить в своем метафизическом дискурсе простую или чистую философскую идею; некоторые пытались синтезировать конкурирующие друг с другом модели; другие комбинировали начала эклектично, не заботясь о сглаживании противоречий. Каждая система представляет собой историю о том, как высшая сущность (или сущности, если это Диада) порождала математически структурированную множественность. В большинстве этих систем числа неоднократно использовались для истолкования Библии, природного мира и даже социальных условностей, таких как грамматика и имена. В этом они следовали приёмам арифмологической экзегезы, известным в греко-римском мире. Но <…> ортодоксальные христиане отстаивали иной подход».

Рассуждения Моноима, по Ипполиту, относятся только к процессу творения и неясно, была ли у него какая-либо теория относительно проблемы искупления.

Неясно также, имеется ли какая-либо связь между пассажами о Сыне Человеческом у Моноима и «Гомилиями», ранее ошибочно приписывавшимися апологету I столетия Клименту Римскому, однако в обоих случаях проводится противопоставление «Сына Человеческого» ветхозаветным персонажам, «рожденным жёнами» [6].

Любопытно, что Моноимом также упоминались таинства, связанные с числом 14, показывающие, что он считал важным празднование христианами Пасхи [7].

Интересно также упоминание Моноимом Океана (Ωκεανός) как мифологического существа, известного еще орфикам и Гесиоду («Океан рождает богов и рождает людей») [8] в самом начале описания Ипполитом системы Моноима, что как будто бы предвосхищает его однократное эпизодическое появление в том же качестве позднее, в «Пистис Софии» [9].

Источники

A Dictionary of Christian Biography, Literature, Sects and Doctrines, During the First Eight Centuries, being a Continuation of the Doctrines of the Bible. — Vol. III: Hermogenes — Myensis / Ed. by William Smith and Henry Wace. — London: John Murray, 1882. — P. 934-935.
Hippolytus. Refutatio omnium haeresium / Ed. by Miroslav Marcovich. — Berlin: W. De Gruyter, 1986. — (Patristische Texte und Studien. Bd. 25). — P. 330—335, 398.
Kalvesmaki, Joel. Alternate Paths in the Early Christian Theology of Arithmetic: Monoïmus and the Paraphrase of the «Apophasis Megale» // The Theology of Arithmetic: Number Symbolism in Platonism and Early Christianity / By Joel Kalvesmaki. — Washington, DC: Center for Hellenic Studies, 2013. — (Hellenic Studies. Series 59).
Refutation of All Heresies / Translated with an Introduction and Notes by M. David Litwa. — Atlanta: Society of Biblical Literature Press, 2016. — (Writings from the Graeco-Roman World, 40).
Theodoret von Kyros. Unterscheidung von Lüge und Wahrheit / Hrsg. von Benjamin Gleede. Unter Mitwirkung von Jonathan Bieler. — Berlin; Boston: Walter de Gruyer, 2020. — (Die Griechischen Christlichen Schriftsteller der ersten Jahrhunderte. Neue Folge. Band 26 / Hrsg. im Auftrag der Berlin-Brandenburgischen Akademie der Wissenschaften von Christoph Markschies).

Примечания

1. Αιρετικής Κακομυθίας Επιτομή = Haereticarum fabularum compendium = Басни еретиков (I.17.5-7). См.: Theodoret, 2020, S. 96.

2. Однако Декада может быть именно нумерологическим способом получена и «раньше», нежели будут пройдены по порядку все однозначные натуральные числа. Как напоминает в этой связи Е.П. Блаватская в томе I «Разоблачённой Изиды», «мистическая декада 1+2+3+4=10 является выражением этой идеи. Один — это Бог, Два — материя, Три — комбинация Монады и Диады (единицы и двойки), несущие в себе природу обоих, есть феноменальный мир; Тетрада, или форма совершенствования, выражает пустоту всего, а Декада или сумма всех включает в себя весь космос. Вселенная есть комбинация тысяч элементов, и все же она — выражение единого духа — хаос для чувств и космос для разума» (гл. «Перед завесой»).

3. Моноим: ἥτις ἐστὶν εἰκὼν τοῦ τελείου ἀνθρώπου ἐκείνου, τοῦ ἀοράτου. Павел: ὅς [= υἱός, 1.13] ἐστιν εἰκὼν τοῦ θεοῦ τοῦ ἀοράτου.

4. NHC I, 5, 116, 26—30: «Он же, Спаситель, по плоти был образом Одного-единственного, Который есть Всё. Поэтому он сохранил вид нераздельности, этой, из которой происходит бесстрастие». Пер. Аллы Ивановны Еланской цит. по изд.: Трехчастный трактат. Коптский гностический текст из Наг-Хаммади (Codex Nag Hammadi I, 5) / Пер. и коммент. А.И. Еланской. — СПб.: Алетейя, 2017. — С. 31.

5. См. в изд.: Евангелие Истины: четырнадцать переводов христианских гностических писаний / Пер. с копт., предисл., коммент. Дм. Алексеева; под ред. А. Четверухина. — М.; СПб.: Изд-во «Омега-Л»; «Т8 Издательские Технологии» / «Пальмира», 2024. — (Серия «Библейская история»). — С. 493-494.

6. Псевдо-Климентины II.16-17.

7. Тайная вечеря Иисуса и учеников, согласно Мф. 26:17 и Лк. 22:7, была пасхальной трапезой и происходила вечером 14-го Нисана, или Авива, как этот месяц назван в Торе; Нисан приходился на март-апрель нынешнего Григорианского календаря. Здесь мы имеем дело с более сложными построениями. Как отмечает Кальвесмяки, семь сил творения — это Гебдомада. Эта самая Гебдомада, полученная из соблюдения предписаний пасхальных празднований с четырнадцатого по двадцать первый день, и сама по себе является сотворением мира, которое также заключено в одной вершине йоты. Получается, что число 14 косвенным (и парадоксальным) образом порождает более ранние числа декады.

8. См. Hippolytus, 1986, p. 330.

9. См. Пистис София, с. 353 (Книга IV), где только что воскресший Иисус «встал со Своими учениками близ вод Океана и воскричал эту молитву, говоря: "Услышь Меня, Отец Мой, Ты, Отец всего Отцовства, Ты, Бесконечный Свет..."» (цит. в пер. А. Момы, ркп.).