Василид

Версия для печати больше не поддерживается и может содержать ошибки обработки. Обновите закладки браузера и используйте вместо этого функцию печати браузера по умолчанию.

Василид (греч. Βασιλείδης; лат. Basilides) — раннехристианский гностический религиозный проповедник из Александрии (Египет). Жил в первой половине II века н.э. во времена императоров Адриана и Антонина Пия, что позволяет отнести его проповедь к 117 — 138 гг. Из Сирии Василид, уже обладая собственным учением, перебирается в египетскую Александрию. Судя по всему, это произошло примерно в 132 — 135 гг. По мнению ряда церковных авторов, он утверждал, что унаследовал свое учение от апостола Матфея. Согласно ересиологу Епифанию, он был учеником полумифических гностиков Сатурнила и Менандра в сирийской Антиохии, по другим данным некоего Главкиада, якобы ученика апостола Петра.

Включен Алистером Кроули в Список святых Гностической католической церкви.

Жизнь и учение

Василид был активным преподавателем и наставником и достаточно оригинальным мыслителем. Никаких деталей о его жизни и карьере не сохранилось. В полемическом произведении Деяния Архелая, осуждающем пророка Мани и манихейство и составленном не позднее 340-х годов, утверждается, что Василид проповедовал в Персии до своего прибытия в Александрию. Из его трудов, вероятно, многочисленных, осталось только несколько фрагментов. Основные сведения об учении Василида содержатся в трудах христианских ересиологов Иринея Лионского (в «Adversus Haereses», написаны около 170 г.), Климента Александрийского (в Строматах, написаны между 208 и 210 гг.) и Ипполита Римского (в «Refutatio Omnium Haeresium», написаны около 225 г.).

Его взгляды на творение, согласно ортодоксам-ересиологам, были, вероятно, если не в частностях, то в целом похожи на взгляды творившего позже него гностика Валентина. Василид учил, что материя и материальная вселенная являются злом, и что божество Ветхого Завета, Яхве, ответственное за творение, является заблудшим первоархонтом, или «меньшим божеством». Как и другие гностики, Василид учил, что спасение приходит через познание Божественного, а не через слепую веру. Это познание, или знание (гнозис), он считал эзотерическим откровением для людей, которое исходит от божественного существа — Иисуса Христа. По мнению ересиологов, Василид учил, что Иисус не умер на кресте, а вернулся в Плерому, на кресте же погиб не Христос, а Симон Киренианский, который был вынужден нести за него крест и был распят вместо Христа. Василид, по мнению церковных авторов, придерживался доктрины метемпсихоза и считал, что христианских мучеников наказывают не за то, что они христиане, а за грехи, которые они совершили в прошлых воплощениях.

Помимо оригинального учения о первопринципах, Василиду принадлежит некий «Комментарий на Священное Писание» («Exegetica»). Он писал гимны и даже опубликовал свое издание «Евангелия». Ориген утверждает, что «Василид имел даже наглость написать Евангелие от Василида», и св. Иероним, и св. Амвросий повторяют это утверждение Оригена. Тем не менее, никаких следов «Евангелия от Василида» не существует; возможно, что либо Ориген неправильно понял природу «Exegetica», либо Евангелие было известно под другим именем. Наиболее правдоподобная же гипотеза заключается в том, что «Комментарий» — это 24 книги на «Евангелие Господне», сохраненное Маркионом Синопским и ставшее известным римлянам лишь в 40-е годы II века.

Согласно первичным ересиологическим источникам, систему взглядов Василида можно, скорее, определить как дуалистическую и эманационистскую, согласно вторичным — как пантеистическую и эволюционистскую. Любопытно, что Василид никогда не был отлучен как еретик от Александрийской церкви — вероятно, потому, что никаких, даже зачаточных представлений о «ересях» в современном ему Египте еще не было.

Философия Василида и его «сына» (скорее всего, просто ученика, т.е. духовного сына) Исидора выглядит довольно синкретично и содержит в себе явные платонические, неопифагорейские и стоические элементы. Стоический детерминизм особенно явно виден в его учении о спасении, вере и гнозисе. Василид «по-пифагорейски» предписал своим ученикам пятилетнее молчание. В «мире гнозиса» Василид явно не имел многочисленных последователей, современным косвенным подтверждением чему является тот факт, что из всех дошедших до нас коптских гностических текстов, обнаруженных и переведенных в XVIII-XX вв., мы не можем назвать ни одного произведения, где содержались бы даже следы его учения. Тем не менее, древнегреческий епископ и писатель-ересиолог Епифаний Саламский в конце IV-го века свидетельствует о присутствии в Нижнем Египте василидовских гностиков, которые сформировали своего рода тайный орден. В этом ордене важную роль играли магические ритуалы и знание тайных слов. Хотя Василид упоминается всеми отцами церкви как один из лидеров гностицизма, система Валентина, несомненно, была гораздо более популярной и более широко распространенной, как и т.н. «маркионизм» (то есть тексты первого христианского канона — 10 оригинальных посланий Павла и «Евангелие Господне», сохраненные Маркионом Синопским).

Космологическая доктрина и спасительный гнозис

В пользу того, что Василид и его немногочисленные последователи действительно опирались на «Евангелие Маркиона» и вряд ли придерживались доктрины земных родословий Иисуса (как это утверждал в «Строматах» Климент Александрийский) говорит то обстоятельство, что праздновали они вовсе не Рождество, но Эпифанию, по нынешнему католическому календарю приходящуюся на 6 января, когда Иисус «явился во славе», предположительно сойдя прямо с небес перед изумленными обитателями Капернаума.

Судя по описанию Иринея (Haer. I.24), именно Василид первым подробно разъяснил современникам суть гностического христианства, так или иначе сводящегося к пара-библейскому противопоставлению благих божеств Элохим (сотворивших и 365 небес, или эонов, и землю) и неблагого божества Яхве, который не творил ничего, но который в более поздней, валентинианской гностической традиции часто напрямую отождествлялся с протоархонтом Иалдабаофом.

Именно этим, косвенным образом, и объясняется подчеркнутое внимание Василида к «ветхозаветной проблематике», которое, впрочем, не особенно выходило за пределы изучения и толкования Книги Бытия. Но если более поздние гностики-валентиниане уделяли максимум внимания мифу об отпадении Софии от Плеромы, то Василид как бы готовил для этого философскую почву, больше говоря (в рамках своего дуалистического видения мира) о высших мирах, нежели о мирах падших.

В то время как Валентина называли и называют первым в истории христианским платоником, учение Василида принято считать христианским аристотелизмом (любопытно, что обе традиции находили свое продолжение и в более поздней ортодоксально-христианской философии вплоть до ХХ века). Впрочем, с подобного рода констатациями, восходящими еще к «Опровержению всех ересей» Ипполита, следует быть предельно осторожными в силу того, например, что Ипполит так и не понял ни учения Аристотеля, ни учений других античных философов, собственное понимание которых он излагал в первых четырех книгах «Опровержения...» (из коих полностью сохранилась только Книга I), и которых он презрительно именовал «нечестивыми язычниками» (хотя ему и были доступны некоторые ныне утраченные работы Аристотеля). Однако трудно не заметить и сходства в представлениях «о душе» в одноименном трактате Аристотеля и у Василида. Кроме того, оба философа довольно схожим образом признавали троичную природу всего сущего.

Космогония Василида восходит к Отцу всего сущего — первичной неизъяснимой сущности. Она — бесстрастна, и в ней непостижимым образом заложены семена, или потенции, всего того, что позже подразделяется на духовное и материальное, на свет и тьму, добро и зло и т.п. Всеблагая же божественная сущность, сострадающая миру, «лежащему во зле», и усилиями Своей Благости постепенно очищающая его от зла и страдания, присущих материи, в системе Василида занимает лишь второстепенное место. Превыше нее — основной Первопринцип, непостижимая сущность, чуждая не только всякому акту творения, но и вообще как бы для мира не существующая, ибо она превосходит не только всякую идею бытия, но даже и самого небытия.

В этой таинственной сущности, именуемой также Первобытным Ничто, Богом Не-Сущим, без мысли, без сознания, без воли, без решения, очевидно, сама по себе зарождается идея бытия. И в нем же проявляется всеблагое семя, или зародыш всего того, чему суждено развиться из собственных потенций, без заранее определенного плана. Здесь уже можно уловить смысл кажущегося противоречия в учении Василида о божестве, представляемом им в чисто пантеистическом духе как первобытная потенция всего сущего, между тем как в дальнейшем развитии его космогонии мы видим чистый дуализм в виде резкого разделения понятий духа и материи, света и тьмы.

При этом, судя по всему, пантеизм Василида заключается в трансцендентальной идее Божества вне всякого проявления Его в мироздании; дуализм же начинается там, где рассматривается мировая эволюция духовных и материальных сил.

По Василиду, первым проявлением таинственного Всеобщего Семени является непознаваемая троичная сущность, обозначаемая также как Три Сыновства. Эти Сыновства — непостижимые принципы трех сущностей, т.е. божественной, духовной и материальной, в которых содержится всё бытие. Первое Сыновство — невещественная, непостижимая, безымянная сущность Божества; в ней проявляются первичные божественные эманации: Отец, Ум, Слово, Разум, Сила, Премудрость (София), Правосудие и Мир. Это — Высшая Восьмерица, или Огдоада божественных проявлений; в совокупности их — непостижимая божественная сущность, пребывающая превыше мира, неизреченная невещественная красота, к которой стремится всё сущее.

Второе Сыновство уже не является чистой идеей. В какой-то степени оно уже отягощено материей; это — Духовная Сущность, средняя между непостижимым божеством и реальным миром. Стремясь подняться ввысь и слиться с неизреченной красотой божественной идеи, Второе Сыновство производит из внешнего мира Дух и как бы крыльями поддерживает его снизу; так оно возносится до Непознаваемой Высшей Огдоады. Дух же остается в низшей области, соприкасающейся с материальным миром, ибо Он — продукт низшего мира и принадлежит ему. Но подобно тому, как сосуд, наполненный благовонием и затем опорожненный, сохраняет в себе аромат, так и Дух, отделившийся от Второго Сыновства, сохраняет в себе частицы силы и света божества. Оставаясь в области низшего мира, Он является отблеском высшей божественной сущности и одухотворяющим началом в мире. Третье Сыновство находится уже в области реального мира, в царстве материи, страждущей и ожидающей освобождения и очищения. И это есть «тварь, чающая откровения».

Из этой области Третьего Сыновства, т.е. из низшего, но еще в целом божественного, мира, где столкновение и смешение божественной сущности с материальным началом дает толчок к космической эволюции, воздвигается Великий Архонт (обратим внимание: даже в изложениях ересиологов это – не Демиург), глава мира, т.е. высшая космическая сила, принцип мировой энергии, управляющей эволюцией материи. Великий Архонт порождает для себя Сына (первое творческое проявление) и вместе с ним, а также с шестью последующими эманациями, образует Вторую Огдоаду, содержащую потенциально все созидающие силы Вселенной.

Далее из таинственной Второй Огдоады — Низшей Огдоады Великого Архонта — происходит, в порядке преемственных эманаций, постепенное выделение космических сил, вплоть до их мистического числа 365 (Абрасакс)[1]. Семь последних из них образуют Низшую Гебдомаду, или Седмицу, и управляют нашим, т.е. видимым, миром. В них мы узнаём мировые силы, олицетворенные семью планетами видимого мира и знакомые нам по прочим гностическим системам. У Василида одна из этих сил также отождествляется с ветхозаветным Яхве, давшим закон Моисею. И это как раз то место в василидовой космогонии, которое послужило для Иринея поводом к ее упрощенному толкованию: по его мнению, выделение 365 космических сил происходит не из Низшей Огдоады Великого Архонта, но непосредственно из Высшей Огдоады Непознаваемого Божества.

Третье Сыновство, т.е. низшее проявление божественной сущности, слито с материальным началом, изошедшие же из него космические силы создали реальный мир и управляют законами природы. Но божественная сущность, заключенная в материи, томится в ней и жаждет освобождения от этих низших мировых законов, чувствуя возможность сбросить оковы и вознестись к непознаваемому свету и божественной свободе. Именно это откровение высшего гнозиса и привносит в мир Христос.

Видимо, в системе Василида Христос был проявлением Первородного Ума Высшей Огдоады, но не Логоса. Он снизошел в мир, пройдя через все сферы бытия под мистическим именем Кавлакау. Через Низшую Гебдомаду Он сошел в человека Иисуса, соединившись с ним при крещении Его в Иордане. Однако дальнейшие наши сведения о христологии Василида очень противоречивы, поэтому мы не можем вполне достоверно установить, как он представлял себе сочетание Христа с Иисусом — в реальном или же в докетическом ключе. Но, как бы то ни было, Василид, судя по всему, не придавал особенного значения крестным страданиям Иисуса и, как минимум, действительно отрицал возможность страдания для Христа. Вере в Распятого Бога не было места в системе Василида, он считал ее верой «рабов низших Космических Сил».

Смысл же явления Христа, по Василиду, заключался в возвращению миру истинного Высшего Божества. Этим откровением получает спасение и очищение всё Третье Сыновство, всё Мировое Сознание, которое жаждет этого. «Как нефть воспламеняется от близости огня, так и сознание воспринимает Идею Божественной Сущности и жаждет слияния с нею», — говорит Василид. То есть с пришествием Христа завершается эволюция, медленно освобождающая частицы божества от гнета материи. И когда все элементы духа и материи будут, наконец, разделены, когда частицы божества, вернувшись к первоисточнику, освободятся от мучительных исканий и найдут конечное удовлетворение, когда всё сознание очистится от гнета хотения и воли и найдет спокойствие в бесстрастном мире Бога, тогда и наступит конец мировой драмы. На месте страждущего бытия воцарится неизъяснимое Великое Неведение.

Как отмечает Юлия Данзас, судя по всему, Василид придавал большее значение помыслам и намерениям человека, нежели его поступкам. Именно в чистоте помыслов, обусловленной гнозисом, переданным земному человечеству Христом, он видел путь к спасению человека, к его воссоединению с миром Божественного. При этом он считал, что очищение плоти — постепенный процесс, это — медленная эволюция от низшего сознания к высшему, которая должна завершиться «дематериализацией» плотского. В низших формах существования при этом развиваются низшие потенции, поскольку в этих формах иное развитие в принципе немыслимо, а в человеческой природе развиваются потенции высшего сознания и абстрактного мышления, но при этом сохраняются и душевные придатки — следы былых инстинктов животной природы и низших проявлений сознания. Более того, в душе каждого человека сохраняются даже следы природы растений и неорганической природы. Климент (Strom. II, 20) говорил о том, что Василид считал человека подобным Троянскому деревянному коню, вмещавшему в себе множество разных людей. Именно теорией душевных придатков, связанной с его пониманием метемпсихоза, Василид и объяснял наличие в человеке, даже достигшем высокой степени духовного совершенства, низших страстей и потребностей, в этой же «дополняющей» теории ему виделось и разрешение вековечного философского вопроса о свободе воли.

Согласно Василиду, отрицавшему внешнее вмешательство в человеческую судьбу, вплоть до отрицания телесного воскрешения праведников из мертвых, идея которого постепенно начинала проникать в христианскую мысль, человек может очиститься и освободиться только личными усилиями, напряжением всей своей воли, без помощи т.н. «божественной благодати», а всё содеянное человеком в этой жизни приносит свои плоды в следующем воплощении[2]. Так, страдания и мученическая смерть его современников-христиан Василидом воспринимались не как некая ценность, но, напротив, как кара за «грехи в прошлой жизни».

Из фрагментарных описаний церковными авторами сути василидовой доктрины о спасении (сотериологии) достаточно четко видно, что часто транслировавшиеся теми же самыми ересиологами тезисы о безнравственных теориях и практиках «василидиан» лишены всяких оснований (впрочем, то же самое можно сказать и о доктринах всех остальных известных нам — и при этом реально существовавших — гностических учителей и их школ).

Василид в литературе XX века

Психоаналитик XX века Карл Густав Юнг приписал свои «Семь наставлений мёртвым» Василиду (1916). Аргентинский писатель Хорхе Луис Борхес, заинтересовавшись рассказом Иринея Лионского о гностической доктрине Василида, написал эссе на эту тему, «Оправдание лже-Василида» (1932). Предполагаемое «Евангелие Василида» — одна из книг, упомянутых в рассказе Борхеса «Вавилонская библиотека» (1941). Василид также появляется в «Трех версиях предательства Иуды» Борхеса (1944). Василид — герой стихотворения поэта Михаила Кузмина «Базилид».

Примечания

1. Проясним этот момент подробнее. Хотя у ученых и есть большие сомнения в том, что Василид и пара его ближайших учеников, включая его сына Исидора, действительно использовали в своих построениях такое имя, как Абраксас (или Абрасакс), а также геммы с его изображением (что приписывали ему многие ересиологи), это вполне могло иметь место. Однако мы не должны забывать о том, что в гностицизме Абраксас не был, в отличие от более ранних античных магических представлений, ни демоном преисподней, ни божеством. В нем Абраксас — не имя собственное, а нумерологическое обозначение как раз 365 эонов Плеромы или же частей человеческого тела, а также дней календарного года как проекции этих эонов на мир плотной материи. Это важно подчеркнуть, поскольку в «занятии магией» немногочисленных сторонников Василида вряд ли можно было «обвинить»: они были лишь исторически одними из первых, если не первыми вообще, крупными христианскими апологетами. Сумма букв греческого алфавита — сумма букв Имени αβρασαξ — равнялась цифре 365: α = 1, β = 2, ρ = 100, α = 1, σ = 200, α = 1, ξ = 60. Сумма = 365.

2. Именно в этом контексте Василид толковал ветхозаветный миф о «господе Яхве», «взыскующем грехи до третьего и четвертого поколения» (Исх. XX, 5; XXXIV, 7. Числ. XIV, 18. Втор. V, 9).

Источники

Афонасин, Е.В. Гносис. Фрагменты и свидетельства. — СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2008.
Борхес, Хорхе Луис. Письмена Бога. — М.: Республика, 1992 (1-е изд.), 1994 (2-е изд.).
Василид // Николаев, Юрий [Данзас, Юлия]. В поисках Божества. — Киев: «София» Ltd., 1995. — С. 192—205.
Василид // Поснов, М.Э. Гностицизм II века и победа христианской церкви над ним. — Киев, 1917. — С. 339—371.
Кузмин М.А. Стихотворения. — СПб.: Академический Проект, 2000.
Семь наставлений мертвым, написано Василидом из Александрии, города, где Восток встречается с Западом / К. Г. Юнг; Пер. с немецкого Максима Ильяшенко. — На правах рукописи, 2021.
Олег Телемский. Карл Густав Юнг и «Семь наставлений мёртвым» гностика Василида / Лекция, прочитанная в клубе «Касталия» 17 августа 2012 года.
Basilide (according to S. Hoeller)
Bos, A.P. Basilides as an Aristotelianizing Gnostic // VC, 54 (2000). — P. 44—60.
Hultgren, A.J., Haggmark, S.A. Basilides and the Basilidians // The Earliest Christian Heretics: Readings from Their Opponents. — Minneapolis: Fortress, 1990. — P. 60—72.
Jufresa, M. Basilides, A Path to Plotinus // Vigiliae Christianae, 35 (1981). — P. 1—15.
Kelhoffer, J.A. Basilides Gospel and «Exegetica» (Treatises) // Vigiliae Christianae, 59 (2005). — P. 115—134.
Layton, Bentley. The Significance of Basilides in Ancient Christian Thought // Representations, 28 (1989). — P. 135—151.
Pearson, Birger A. Basilides the Gnostic // A Companion to Second-Century Christian «Heretics» / Ed. by A. Marjanen and P. Luomanen. — Leiden & Boston: Brill, 2005. — (VC Supplementum, 76). — P. 1—31.
Quspel, Gilles. Gnostic Man: The Doctrine of Basilides // The Mystic Vision: Papers from the Eranos Yearbooks. — Princeton: Princeton University Press, 1968. — (Bollingen Series XXX, 6). — P. 210—246.
Whittaker, J. Basilides on the Ineffability of God // Studies in Platonism and Patristic Thought. — London: Variorum Reprints, 1984.
Whittaker, J. Catachresis and Negative Theology: Philo of Alexandria and Basilides // Platonism in Late Antiquity / Ed. by S. Gersch and C. Kannengiesser. — Notre Dame: University of Notre Dame Press, 1992. — (Christianity and Judaism in Antiquity, 8). — P. 61—82.
Wolfson, Harry A. Negative Attributes in the Сhurch Fathers and the Gnostic Basilides // Studies in the History of Philosophy and Religion / Ed. by I. Twersky and G.H. Williams. — (Harry Austryn Wolfson, Vol. 1). — Cambridge: Harvard University Press, 1973. — P. 131—142.